Один из выдающихся историков преступности Эрик Монконнен писал, что «праздничное насилие» – примета далекого прошлого. К сожалению, он заблуждался. Криминологические исследования по всему миру показывают: насилие, в том числе наиболее тяжкое, в самые «светлые и радостные» дни до сих пор случается чаще, чем в будни.
Несмотря на неправоту, интересны аргументы историка. Монконнен считал, что всплески насилия во время празднеств прошлого происходили потому, что даже самые «домашние» события вроде Рождества обязательно сопровождались массовыми и стихийными уличными гуляниями. Со временем праздники, с одной стороны, становились все более семейными и тихими, а с другой – их уличная часть все лучше организовывалась и регулировалась по мере модернизации общества.
Как мы знаем, превращение праздника в семейное событие, к сожалению, не делает его более безопасным. Наоборот, квартиры, в которых происходит большая часть убийств и прочего тяжкого насилия, судя по всему, создают для него идеальные условия. Помешать таким преступления довольно сложно, ведь большая часть из них, как правило, происходит в тесном семейно-дружеском кругу. Не могут же власти поставить по постовому под каждую домашнюю елку вместо Деда Мороза. Семейный праздник здесь превращается в почти стихию.
Верна ли вторая часть аргумента историка? Стали ли современные уличные праздники безопаснее, чем в XVIII и XIX веках? Действительно, организация и полицейское сопровождение праздников стали более тщательными. Это особенно верно для современной России, ведь в нашей стране количество полицейских на душу населения одно из самых высоких в мире, а регулированию массовых мероприятий власти уделяют много времени. Позволяют ли все эти усилия обуздать праздничное насилие в общественных местах или по крайней мере сделать его менее интенсивным, чем домашнее?
Возьмем два насильственных преступления, которые сравнительно сложно скрыть: убийство и нанесение тяжких телесных повреждений. Из полицейской статистики мы знаем для каждого события, произошло оно в общественном месте или нет. Если предположение Монконнена верно, а усилия российских полицейских во время праздников не пропадают даром, то мы должны увидеть, что всплеск праздничной насильственной преступности характерен лишь для «семейно-домашней» среды. Количество полицейских на улицах и строгие правила проведения культурно-массовых мероприятий должны обеспечивать общественную безопасность и способствовать предотвращению тяжких последствий.
Что же происходит в реальности? Картина, наблюдаемая на полицейской статистике, к сожалению, демонстрирует, что тяжкого насилия во время праздников становится больше и в общественных местах, и там, где правоохранители решили, что речь идет о непубличном пространстве. Более того, эффекты примерно равны по силе и статистически не различаются.
Конечно, можно предположить, что все это результат статистических манипуляций правоохранителей. Что вообще правоохранители понимают под «общественным местом»? В российском законодательстве найдется мало понятий, которые были бы столь неоднозначно определены. Ни один нормативный документ не дает исчерпывающего списка, что порождает, с одной стороны, возможность злоупотреблений или послаблений со стороны уличных бюрократов – полицейских, сотрудников Росгвардии, а с другой – понуждает их манипулировать этим понятием так, чтобы вписать его в собственные системы отчетности. Последнее особенно важно при формировании статистики преступлений, а первое – при административном преследовании граждан.
Так, инструкция по формированию уголовной статистики, изложенная в совместном приказе Генеральной прокуратуры, МВД и других правоохранительных ведомств, определяет общественное место через перечень открытых для общественного доступа пространств, где может быть совершено преступление. Сюда включен максимально широкий список мест, «используемых для передвижения, работы и отдыха, проведения массовых мероприятий, а также в местах общего пользования», а также «с открытым свободным доступом в любое время года и суток (улицы, площади, бульвары, скверы и т. п.)». Одновременно эта же инструкция требует не учитывать как общественные места подъезды, лестницы и лифты домов, а также дороги, если на них были совершены ДТП. Очевидно, что данный приказ следует лишь внутренним интересам учета преступлений, нежели стремлению наиболее полно отразить реальность в статистике.
В результате мы получаем консервативную оценку числа насильственных преступлений, которые произошли в публичном пространстве, ведь система стимулов для нижних полицейских чинов выстроена так, что они, используя нечеткость определения, скорее будут занижать, чем завышать их число. Преступление, совершенное в «общественном месте», находится на особом контроле, ведь оно оказалось в зоне ответственности самих правоохранителей. В их обязанности входит выстраивание схемы патрулирования и организация правопорядка на улице и прочих местах с публичным доступом. Любое такое преступление в такой логике – вина конкретного постового, который «не углядел». Или еще хуже – его начальника, который неверно организовал патрулирование. Так что при прочих равных правоохранитель скорее попытается сделать так, чтобы преступление, произошедшее в публичном месте, зарегистрировалось как-нибудь иначе. Впрочем, эта же логика может работать в обратную сторону для административных правонарушений, особенно если речь идет об участии в публичных несанкционированных политических акциях. Однако их в стране проходит гораздо меньше, чем массовых гуляний, поэтому таким завышением можно пренебречь.
Несмотря на смещенную полицейскую статистику, можно утверждать, что, как в прошлые века, праздничные гуляния представляют опасность для их участников. Возможно, такова природа праздника: интенсивное, эмоционально заряженное и разгоряченное алкоголем общение часто будет приводить к потасовкам. К несчастью, большая часть убийств (не только в России) – это банальная драка, зашедшая слишком далеко. Если так, то дополнительные усилия по организации, строгие инструкции и бдительные стражи правопорядка не в силах этого изменить. Впрочем, нельзя исключать и того, что эти усилия применяются нерационально, а дополнительные постовые имеют опосредованное отношение к безопасности граждан.
Авторы – младший научный сотрудник и научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге.