Как образуется зазор между статистикой и реальностью

Надежность официальной статистики – проблема, остро стоящая во многих странах; в России дело осложняется тем, что государственные статданные – важный фактор политики. Сегодня вместо того, чтобы отслеживать происходящее в стране, госстатистика скорее формирует образ действительности и он все больше отрывается от реальной жизни, пишет социолог Высшей школы экономики Ольга Моляренко в работе «Формирование государственной статистики: взгляд «снизу», опубликованной в журнале «ЭКО».

Качество и независимость официальной статистики в России в последнее время становится поводом даже не для критики, а для шуток: общим местом стало ощущение, что регулярно (и часто заметно) пересчитываемые и корректируемые статданные призваны не давать объективную картину, а подтверждать успешность госполитики. Экономисты сетуют, что ненадежность данных не оставляет возможности строить расчеты и давать прогнозы; обыватели удивляются несоответствию статистики и реальности; чиновники раздражаются, когда статистика оказывается пессимистичнее правительственных планов. За последние 15 лет Росстат не раз менял «прописку», подчиняясь то правительству, то Минэкономразвития, за 10 лет у него дважды менялся руководитель, но многие проблемы ведомства, похоже, системные и при этом не вполне очевидные.

Как полагает Моляренко, причины неполноты, недостоверности, низкого качества официальной статистики на уровне сбора данных можно разделить на три группы: чрезмерное упрощение реальности измерительной оптикой государства; системные непреднамеренные смещения при сборе и фиксации показателей; намеренные фальсификации статпоказателей. Исследование опирается на 270 глубинных интервью в 2013–2019 гг. с чиновниками «на земле» в 13 регионах, которые так или иначе участвуют в процессе сбора и передачи первичных и административных данных: это работники Росстата, МВД, ФНС, Пенсионного фонда, центров занятости и соцзащиты, местных администраций.

Упрощение неизбежно, поскольку государство собирает данные стандартизированным инструментарием, уделяя в первую очередь внимание показателям, важным для управления территориями. Из-за этого в поле зрения не попадают важные особенности местных сообществ, во многом определяющие их социально-экономическое положение. У государства, к примеру, нет данных по доходам россиян от промыслов (сбора и продажи ягод, грибов и т. п.). Органы власти на местах шлют наверх статистику, собранную через оптику нужд ведомства, отсюда разноголосица с данными из других источников. Методики при этом постоянно меняются, а по ряду показателей пояснений, что именно учитывать, нет (например, как считать людей, занимающихся спортом).

Непреднамеренные ошибки, которые могут быть значительными, допускаются во многом из-за нехватки и сокращения специалистов, собирающих показатели, и наличия серьезных межведомственных барьеров. Усугубляет проблему то, что методического аудита официальных статистических мероприятий в России практически не проводится, пишет Моляренко. Официальная безработица, например, не отражает реальности, поскольку службы занятости населения ведут учет по заявительному принципу. Но те, кто живет далеко от них, часто не встают на учет, если стоимость проезда сопоставима с пособием. Нет на территории исполнителя, фиксирующего показатели, нет и явления.

Наконец, намеренная фальсификация: статистика используется для оценки эффективности госпрограмм и политик, деятельности органов власти и чиновников, а также определения объемов финансирования. Систематически искажаются, например, демографические данные. Их, указывают собеседники Моляренко, завышали крупнейшие города, чтобы не потерять статус миллионников. Теперь многие чиновники в селах жалуются, что Росстат занижает численность населения, из-за чего сокращаются межбюджетные трансферты. Подлоги совершают правоохранители ради хорошей статистики, на основании которой оценивается их работа. Та же история с медицинской, муниципальной, жилищной статистикой. В целом негативные изменения местные органы власти обычно недоосвещают, позитивные – преувеличивают, полагает социолог.

По ее мнению, больше всего расходится с действительностью информация о коммерческом секторе экономики, демографических процессах; меньше всего – о деятельности и имуществе государства. Улучшить ситуацию могло бы межведомственное согласование баз данных, их объединение. Это могло бы избавить от большинства проблем, согласен экономист из Высшей школы экономики Георгий Остапкович, но это потребовало бы усилий и финансирования, сопоставимых с нацпроектом. К тому же снимать этот барьер ведомствам невыгодно. А пока ошибки или фальсификации статданных не выявляются, заключает Моляренко, образ объекта все больше отдаляется от реальности, причем у власти есть иллюзия улучшения ситуации и полной управляемости всех процессов.