Новая прозрачность Дональда Трампа

Много лет Дональда Трампа пытались поймать на компрометирующих связях с враждебной Россией, а поймали на порочащих разговорах с президентом дружественной Украины. Представитель спецслужб, который по роду занятий знал, о чем Трамп говорил по телефону с Владимиром Зеленским, доложил наверх, что президент США требовал от украинского президента помочь скомпрометировать вероятного будущего соперника на президентских выборах 2020 г., Джо Байдена. Чтобы опровергнуть обвинения, Белый дом опубликовал запись разговора, но оппоненты Трампа, наоборот, увидели в расшифровке доказательства разоблачений, и демократическое большинство в палате представителей начало процедуру импичмента.

Еще в марте демократы – главы комитетов конгресса настаивали на том, чтобы их ознакомили с содержанием переговоров Трампа с Путиным и правящим саудовским принцем Мухаммедом бин Салманом (и допросили работавших на их встречах переводчиков). Уравновесить публичность, которой предан разговор с Зеленским, можно только другой публичностью. Ясно, что уровень доступа, который требует предоставить к разговорам Путина и Трампа глава комитета конгресса по разведке Адам Шифф с коллегами, после публикации полного текста разговора с Зеленским не ограничится возможностью ознакомления с ними в секретной комнате: журналисты, политики и избиратели захотят сравнить. И уж если разговор с Зеленским предали полной огласке, утаить разговоры с Путиным тем более не дадут. Несколько бывших чиновников тут же рассказали, что во время первого телефонного разговора двух президентов Трамп «заискивал» перед Путиным.

Есть и основание: записи бесед с обоими были выведены из той сети, где обычно хранится засекреченная информация, и перемещены в отдельную, с еще более ограниченным доступом, компьютерную систему Белого дома, откуда администрация достала для публикации текст записи беседы с Зеленским, чтобы опровергнуть обвинения в сговоре с иностранным государством против Байдена.

Республиканцы не остаются в долгу. Глава их национального комитета призывает Байдена предать гласности свои разговоры с украинскими и китайскими политиками. Непонятно, где теперь остановиться.

Хотя сама публикация записей президентских разговоров и совещаний по истечении 30 лет, за исключением особо секретных, – это устоявшаяся в США практика: ровно год назад мы прочли опубликованные американцами записи разговоров Ельцина с Клинтоном. Но публикация по решению одной из сторон конфиденциального разговора двух действующих президентов – абсолютно новое слово в превращении традиционной дипломатии в народную.

Вопрос о том, что больше вредит национальным интересам США – содержание конфиденциальных бесед с иностранными политиками или сама невозможность такие беседы вести, – в пылу борьбы отложен в сторону. Никто не вспоминает и про другой парадокс: рассекречивание конфиденциальных переговоров первых лиц происходит в то самое время, когда сержанта Брэдли Мэннинга, Джулиана Ассанжа, Эдварда Сноудена преследуют за публикацию госсекретов. Мы привыкли к тому, что в интересах общества покушаются на дипломатические тайны активисты, не связанные с государством, идеалисты, чьи высокие стандарты гласности вряд ли возьмется воплотить хотя бы одно действующее правительство. Иногда это делают журналисты. Сами представители политической верхушки действуют по принципу не делать другому того, чего не желали бы себе, и не требуют публикации секретных переговоров даже своих оппонентов, если признают их легитимность.

Другое дело, когда не признают. Один из лозунгов большевистской революции – публикация тайных договоров царского правительства (что не помешало в скором времени заключать не менее тайные свои). Иранские студенты захватили посольство США в Тегеране в 1979 г., а иранские революционные власти опубликовали захваченные там бумаги – это была самая большая утечка американских дипломатических документов до WikiLeaks. Из отношения к секретам нынешней американской администрации следует, что часть американских политиков, управленцев и простых граждан считает: с избранием Трампа легитимность американской власти в некотором смысле прервалась, несмотря на соблюдение конституционных процедур. Этим можно объяснить и постоянные утечки из Белого дома в прессу, и донос на Трампа его собственного разведчика, пересказавшего содержание разговора с Зеленским, и готовность конгресса идти дальше в обнародовании грязных секретов «чужой» власти.

Это новое разграничение общественных и государственных интересов. Если раньше американский политический класс и профессиональная бюрократия считали себя в одинаковой степени представителями и тех и других, признавая, что законно избранная власть имеет право на секреты от избирателя, теперь они сдвинулись в сторону Ассанжа и Сноудена, противопоставляя интересы нации интересам «плохого» правительства, формальная законность которого ничего не меняет.

Трамп, однако, популярен у простого избирателя именно потому, что производит впечатление политика, у которого от народа нет секретов: что на уме, то но языке. Всё выглядит так, будто малейшие движения его политической души явлены обществу в Twitter раньше, чем бюрократам на совещаниях. Требуя доступ к его секретным переговорам, оппоненты бьют по этому его преимуществу.

Борьба за выведение Трампа на чистую воду происходит одновременно с тем, как Трамп выводит туда же всю американскую политику. Сама его победа на выборах, как и стиль общения с народом, символизируют эпоху новой простоты и грубой искренности. И как раз его развязная прямолинейность в глазах кадровых политиков и квалифицированных управленцев – одна из самых одиозных черт нового президента, символ разрыва с эпохой профессионалов во власти.

Конгрессмены и профессиональные управленцы требуют от имени граждан сорвать покровы c президентских тайн в эпоху нарастающей прозрачности, когда движения, мысли, покупки, интересы, реакции и даже слова самих граждан известны политикам и компаниям лучше, чем когда-либо, и граждане хотят от политиков и компаний того же. Оппоненты борются с Трампом за то, кто больше представляет общество в эпоху прозрачности – Трамп с его «что думаю, то и говорю», или конгрессмены, которые призывают рассекретить его тайные переговоры. Эпоха новой открытости политиков, желающих быть ближе к народу, совпала с эпохой сугубого недоверия народа к элите. Скорее всего, сам этот политический стиль родился из пены народного недоверия. Избиратели требуют, чтобы слова политиков не расходились с делами, а то, что им говорят в глаза, говорилось бы и за глаза. Ради этого граждане готовы терпеть вторжение людей вроде Ассанжа в область госсекретов. При том что само вторжение не всегда дает ожидаемый разоблачительный результат: публикация многих тысяч дипломатических файлов на WikiLeaks открыла множество занимательных деталей, но не альтернативную тайную внешнюю политику Америки, которая принципиально бы отличалась от явной.

Новая прозрачность – это технологии, и они работают в обе стороны: центры, где принимаются решения, больше знают о гражданах, но и знание граждан об этих центрах тоже расширяется. Мэннинг не вынес бы для Ассанжа десятки тысяч секретных депеш, будь это традиционные бумажные документы, а не файлы в специальной сети с ограниченным доступом, которые можно записать на болванку CD. Российская секретность тяготеет к традиционным аналоговым формам, но и это не спасение: у самых секретных переговоров есть другая сторона. Едва ли Зеленский ожидал, что Белый дом выложит для оправдания Трампа запись беседы целиком – т. е. и реплики украинского президента тоже. Это ставит всех собеседников президентов США в новое уязвимое положение, ведет ситуацию в дипломатический тупик: конфиденциальный разговор, где ты повторяешь публичные заявления, не имеет смысла и только раздражает собеседника, но любое расхождение публичных и приватных речей теперь чревато разоблачением.

Через несколько лет будет только труднее. За каждым политиком будет тянуться нескончаемый шлейф информации из социальных сетей, геолокаций, не уничтожаемых только одной стороной переписок в мессенджерах, и все это в отличие от рассказов о прошлом поддается верификации.

Все выглядит так, будто в борьбе профессионалов против безответственного Трампа приносится в жертву дипломатическая профессия, которая не может существовать в прежнем виде без гарантий секретности. Возможно, однако, это будет способствовать переходу переговоров по чувствительным вопросам от политиков высокого уровня к кадровым дипломатам, непубличным профессиональным переговорщикам, за которыми менее пристально следят граждане и журналисты. Если смысл войны против Трампа – соперничество профессионалов с популистами, то, ослабляя право политиков на тайну, профессионалы перетягивают переговорный процесс на себя. И тогда в следующих сериях «Карточного домика» ФБР должно искать не тело смелой журналистки, а загадочно исчезнувшего скромного второго секретаря госдепартамента.

Автор — эксперт Московского центра Карнеги, главный редактор Carnegie.ru