Новая старая проблема «Мечела»

Два года назад я пришла в газету «Ведомости» и стала погружаться в дивный новый металлургический мир. Погружение началось со слова «сляб», если быть точной. Это было практически первое, что мне сказал представитель Магнитогорского металлургического комбината. Так вышло, что именно с этой компании началось мое знакомство с отраслью и отрасли со мной. Буквально за неделю мой мир обогатился чушками, до́бычей на ру´дниках, главным по палладию «Норникелем», трубами всевозможных диаметров, оцинкованным прокатом, про который, кстати, была написана первая заметка, тему для которой предложила я сама, а не редактор. В общем, отрасль мне понравилась: все (почти) дружелюбные, все что-то модернизируют, развивают, расширяют, беспокоятся об экологии и безопасности, генерируют позитивные инфоповоды – молодцы, одним словом. А потом пришел он. «Мечел». Когда я собиралась на первую встречу с представителем этой бесспорно уникальной компании, редактор и коллега, раньше занимавшийся металлургией, иронично переглянулись и сказали мне спросить про долги. Я, честно, сначала не придала этому особенного значения: у всех компаний в красочных презентациях я уже видела страницы, посвященные долгу и планам его погашения. В общем, именно благодаря «Мечелу» я и узнала, что не все компании российской металлургии улетели в цифровой космос эффективности, оптимизации и уникального клиентского сервиса, захватив с собой 100% свободного денежного потока в виде дивидендов. А есть среди них и такая компания, которая улетела в обратном направлении, взяв с собой лишь голодных до процентов и пеней кредиторов, ждущих удобного момента, чтобы растащить компанию на мелкие кусочки в уплату долгов, а владельца этой самой компании свергнуть.

Когда я стала уверенно отличать горячекатаный прокат от древесно-стружечной плиты (раньше я писала про лесопромышленный комплекс), пришло время разобраться, чем же знамениты владельцы всех этих металлургических компаний. Кто-то любит хоккей, кто-то – стрелять по тарелочкам, кто-то – продавать продукты в интернете, кто-то коллекционирует ручки, кто-то хочет сделать криптовалюту из никеля. Оказалось, есть и такие, которые любят болеть во время совещаний у Владимира Путина. Причем болеть так сильно, что последний уже почти делегирует доктора для «зачистки проблем». Потенциальный пациент путинского доктора – владелец «Мечела» Игорь Зюзин достаточно быстро оправился и ценой мучительных и долгих переговоров смог отсрочить «зачистку проблем» силами кредиторов до 2020 г.

Чтобы утешить себя и своих инвесторов, «Мечел» мечтал о светлом будущем коксующегося угля и о прекрасной Эльге – крупнейшем в России проекте по добыче коксующегося угля в Якутии с запасами 2,2 млрд т. Проблема заключалась лишь в том, что безраздельно «Мечел» владел лишь мечтами о светлом будущем коксующейся Эльги. На деле 49% этого грандиозного проекта принадлежат Газпромбанку. А Газпромбанк мечтать не любит и уже подыскал «доктора» для этих 49% – «А-проперти» Альберта Авдоляна. Зачем одному из основателей телекоммуникационного оператора Yota коксующийся уголь в таком огромном количестве? Наверное, чтобы выплавить из него достаточное количество стали для производства и установки достаточного количества вышек сотовой связи. Вообще, светлое будущее коксующейся Эльги, как и самого «Мечела», достаточно туманно. 2020 год через четыре месяца, а платить по долгам «Мечелу» нечем. На его счетах в конце июня набиралось только 2,8 млрд руб. Захотят ли голодные кредиторы отсрочить оплату по долгам еще на четыре года, как этого просит «Мечел»? Точно ли так светло будущее коксующегося угля и Эльги вместе с ним?