Классическая проблема заемщика

Построил завод? Садись, пять... или десять... лет за мошенничество в особо крупном размере. Такой срок может получить основатель и бывший владелец крупнейшего в России независимого Антипинского нефтеперерабатывающего завода Дмитрий Мазуров.

В 2006 г. в чистом поле, возле тракта Тюмень – Тобольск, появилась первая очередь Антипинского завода мощностью 400 000 т нефти в год. Завод развивался на свои и заемные средства. В мае 2012 г. он перерабатывал уже 2,5 млн т, в 2013 г. – 4 млн т нефти, а к сентябрю 2018 г. вышел на проектную мощность – 9 млн т.

Примерно такими же темпами росла и долговая нагрузка предприятия. К концу прошлого года она превысила 20 EBITDA, трейдеры отказались работать с заводом по предоплате, а сменившийся с помощью Сбербанка менеджмент не смог удержать предприятие на плаву. В мае новому гендиректору завода пришлось писать заявление о банкротстве. Два месяца спустя заявление на Мазурова – о мошенничестве – написал уже предправления Сбербанка Герман Греф.

Сразу после этого собеседники «Ведомостей» начали наперебой рассказывать, как завод продавал нефтепродукты ниже себестоимости аффилированным с Мазуровым трейдерам, как часть прибыли оседала за рубежом. «А вы не знаете, он продал самолет?» – спросил то ли в шутку, то ли всерьез один из собеседников «Ведомостей».

Следствие обвиняет Мазурова в том, что он не вернул банку $29 млн по револьверному кредиту на $100 млн, который бизнесмен брал в 2015 г. РБК писал, что Мазурова обвиняют и в растрате $600 млн. Общий долг завода сейчас – больше $5 млрд, из которых на долю Сбербанка приходится около $3 млрд.

Проблемы у собственников с банками после завершения крупных инвестпроектов в России возникали всегда и, наверное, будут возникать и дальше. Так было с «Павловскгранитом» – Сергей Пойманов откупал долю бывшего партнера на заемные в Сбербанке и потерял не только актив по добыче щебня, но и личное имущество, поскольку сам поручился по кредиту. Так случилось и с «Мечелом» Игоря Зюзина после строительства 321 км железной дороги до Эльги (там добывают уголь) на заемные $2 млрд. Война компании с банками затихла после продажи части активов и реструктуризации долга. Так произошло и с Владимиром Кехманом, чья компания JFC, контролировавшая около 40% импорта бананов в Россию, задолжала кредиторам более 18 млрд руб. В 2012 г. она инициировала банкротство. В итоге Сбербанк обанкротил и самого Кехмана, который был поручителем по некоторым кредитам.

Представитель Мазурова в суде по избранию меры пресечения заявлял, что Сбербанк «продуманно и последовательно» вел НПЗ к остановке и дефолту, «чтобы получить контроль». У Пойманова, кстати, была аналогичная формулировка. Греф, менеджеры Сбербанка и другие физлица «вступили в преступный сговор с целью рейдерского захвата «Павловскгранита», писал он в суд Южного округа Нью-Йорка. Не помогло.

Истории бизнесменов в споре с банками при банкротстве заканчиваются по-разному. Наверное, это зависит от того, купил ли заемщик на деньги банка самолет. Но это не точно. Кто виноват, как обычно, разберется самый гуманный суд в мире. Но проблемы у заемщиков всегда будут возникать до тех пор, пока, как писал Виктор Пелевин, «в голове у человека, который все заварил, происходит химическая реакция» и он заказывает себе рекламный клип, на который уходит примерно треть кредита.