За конкуренцию, против Сбербанка

Для развития конкуренции на банковском рынке Банк России постепенно внедряет ряд важных инфраструктурных проектов – систему быстрых платежей (СБП), механизм единой биометрической идентификации, а также сервис по оплате товаров и услуг с использованием QR-кодов. По замыслу регулятора это должно снизить входные барьеры для конкуренции и повысить доступность финансовых услуг для населения и бизнеса. Но в результате Банк России становится оператором альтернативной, конкурирующей платформы в противовес крупнейшему игроку банковского сектора – Сбербанку, и такое положение, на мой взгляд, не может содействовать здоровой конкуренции на рынке.

СБП – единая платформа для мгновенных банковских переводов с помощью телефонного номера в качестве идентификатора – работает с декабря 2018 г. К ней уже подключились 14 банков, в том числе ВТБ, Альфа-банк, Raiffeisenbank, Газпромбанк, «Тинькофф». Нет сомнений, что эта услуга полезна для развития рынка: она расширяет возможности в ежедневных расчетах и стимулирует дальнейший переход из наличных в безналичные расчеты. Подобные системы платежей популярны в скандинавских странах, правда, там такие проекты были реализованы совместными усилиями местных коммерческих банков – например, Vipps в Норвегии, Swish в Швеции и MobilePay в Дании. В России одним из первых привязал телефонные номера клиентов к реквизитам платежных карт Сбербанк, эта система востребована его клиентами. В СБП Сбербанк видит конкурента своей системе, и вполне логично, что банк пока не очень мотивирован присоединяться к проекту Банка России.

Пока вхождение банков в СБП добровольное, но ситуация должна измениться после того, как начнут действовать принятые пока только в первом чтении (второе запланировано на 18 июня) поправки в федеральный закон о национальной платежной системе, которые позволят Банку России обязать системно значимые банки присоединиться к СБП и определять максимальные значения платы за переводы, взимаемые банками-участниками. По сути, авторами закона предлагается законодательно наделить Центробанк полномочиями не только директивно заставить любой банк подключиться к созданной им платформе, но еще и делать это по установленной самим регулятором цене. Можно ли считать содействием конкуренции обязательство игроков на конкурентном рынке оказывать коммерческую услугу по установленной цене? На мой взгляд, едва ли.

Как следует из анализа рынка денежных переводов физлиц за первое полугодие 2018 г., который провели Банк России, ФАС и Минфин, на долю Сбербанка пришлось 94% переводов, писал в январе «Коммерсантъ».

Эта цифра может создать ощущение, будто Сбербанк извлекает ренту из некого предоставленного ему свыше монопольного положения. Но ведь Сбербанк создал свою систему мгновенных платежей с нуля, вырастив ее органически, и при этом в конкурентной среде. Еще несколько лет назад подобной услуги на рынке вообще не было. Не стоит забывать, что переводы с помощью мобильных номеров – это лишь один из сегментов более широкого рынка платежей между частными лицами. Этот рынок включает традиционные переводы по банковским реквизитам, а также мгновенные переводы с карты на карту через платежные системы Visa, Mastercard, «Мир» – и в том и в другом случае банки-участники вправе устанавливать комиссии как для своих клиентов, так и для сторонних банков и, соответственно, конкурируют между собой за клиента. Есть и более узкие, но также конкурентные сегменты рынка переводов с помощью электронных кошельков (Qiwi, «Яндекс.Деньги» и проч.), наличных денежных переводов (Western Union, «Золотая корона»). Кроме того, до сих пор денежные переводы можно делать через «Почту России», размер комиссии разнится в зависимости от срочности и суммы перевода. То есть дело, на мой взгляд, не в конкретной технологии передачи данных о платежах между пользователями. Главное в том, что у потребителя всегда есть выбор между различными конкурирующими альтернативами, каждая из них предлагает свои преимущества и удобства в зависимости от жизненной ситуации.

Беспокойство вызывает не только подход Банка России конкретно к теме мгновенных переводов, но и сам прецедент такого подхода. Да, за последние несколько лет Банк России многого добился в сфере развития инфраструктуры финансовых рынков, усиления надзора за банками, очистки банковского сектора от недобросовестных участников, участия в введении индивидуальных инвестиционных счетов, не говоря уже об устойчивом снижении инфляции и проведении более гибкой монетарной политики. Да, у регулятора есть мандат на обеспечение доступности финансовых услуг для населения. Но это нужно обеспечивать, на мой взгляд, в первую очередь за счет повышения качества регулирования, снятия барьеров для развития финансового рынка, улучшения условий для взыскания задолженности, упрощения смены провайдера услуг и т. п., а не директивными решениями, обязывающими коммерческие организации вести себя на рынке определенным образом. Ведь в результате таких директивных мер обесценивается капитал, инвестированный наиболее успешными игроками в инновации, технологии и создание конкурентных преимуществ.

Искусственно создавая чуть более благоприятные условия для отстающих игроков за счет ограничений и принуждения для лидеров, регулятор не мотивирует ни тех ни других вкладывать ресурсы в новые продукты, технологии и собственную эффективность. Сильная бизнес-модель и компетентный менеджмент не нуждаются в поддержке регулятора, и на рынке есть много примеров того, как средние и небольшие инновационные банки находят прибыльные ниши, генерируют высокую доходность и последовательно увеличивают долю рынка. Так что мешает остальным банкам быть более энергичными, эффективными и успешными? Многие крупные игроки на банковском рынке, на мой взгляд, уже сегодня имеют достаточный операционный масштаб и внутренние ресурсы для того, чтобы инвестировать в новые технологии, решения и продукты и экспериментировать с новыми идеями без поддержки регулятора.

Несомненно, соблюдение здорового баланса между интересами и защитой потребителей и созданием инвестиционных стимулов для конкурентных игроков – непростая задача для ответственного регулятора. Но у Банка России и так есть «врожденный» конфликт интересов из-за совмещения функций регулятора банковского сектора и контролирующего акционера Сбербанка. Теперь к этому добавляется еще одна конфликтная роль – оператора конкурирующей платформы с административными полномочиями. Соблюдение баланса в такой еще более сложной и противоречивой конфигурации представляется мне крайне сложным, на грани возможного, и, на мой взгляд, не идет на пользу всему рынку. Я полагаю, что стратегически более верно для Банка России было бы создать равные правила игры для всех коммерческих участников, позволив им выводить на рынок свои продукты и услуги и свободно формировать на них цены и предоставив конечное право выбора потребителю, который голосует кошельком.

Дисклеймер: Фонды под управлением Prosperity Capital Management являются крупными портфельными инвесторами в финансовый сектор России и стран СНГ. Инвестиции в акции российских банков (включая Сбербанк, «Тинькофф») составляют более $500 млн.

Автор — директор по телекоммуникациям и финансовым институтам Prosperity Capital Management