Сужение поля публичной политики в России и ухудшение отношений с внешним миром породили ситуацию, когда многие важные тенденции внешней и внутренней политики обозначаются непрямо, с помощью символических жестов и сигналов. Однако непоследовательность этих сигналов вследствие продолжающейся внутриаппаратной борьбы затрудняет понимание и прогнозирование последующих шагов Кремля.
В понедельник пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил в интервью RT, что Кремль хотел бы видеть находящегося под домашним арестом по обвинению в мошенничестве американского инвестора Майкла Калви среди гостей открывающегося 6 июня Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ), но не может гарантировать его участие, поскольку, как отметил Песков, не он «выдает подобные разрешения» (представители Baring Vostok 31 мая обратились в СКР за разрешением Калви посетить форум). На фоне прежних заявлений Пескова вчерашнее прозвучало необычно: вместо дежурного «президент не может комментировать дело Калви, поскольку идут следственные действия» (реплика от 15 марта) представитель президента счел возможным заявить, что «это досадное дело <...> мы очень сожалеем по поводу этого <...> мы все знаем его как бизнесмена, которому можно доверять».
Смену риторики в отношении Калви можно рассматривать как один из специфических сигналов, посредством которых Владимир Путин демонстрирует – или тестирует – свои намерения по вопросам как внутренней, так и внешней политики. Впрочем, намеки – это только намеки: скорое официальное признание дела Калви ошибкой все еще не вполне вероятно, оно противоречило бы давнему принципу «органы не ошибаются». Хотя параллели найти можно: в сталинские времена своего рода извинением за арест ученых и инженеров был перевод из обычного лагеря в шарашку, на работу по специальности в комфортных по тем временам условиях, теперь – перевод под домашний арест и неформальное приглашение на ПМЭФ. Участие или неучастие Калви в ПМЭФе покажет, насколько публичный дискурс Кремля совпадает с реальными настроениями: известно, что силовики не всегда реагируют на публичные заявления ответственных лиц, если они не подкреплены чем-то еще (вспомним дело Кирилла Серебренникова). При наличии же политического решения технически вопрос решаем – и не такие решались (вспомним стремительную замену Алексею Навальному реального срока условным).
Смягчение участи Калви может быть сигналом для иностранных инвесторов (и более убедительным, чем призывы не увязывать дело Baring с инвестклиматом) и одновременно посланием Дональду Трампу незадолго до начала саммита G20, где может состояться не раз откладывавшаяся личная встреча Путина и Трампа. Другое дело, что сигналы российскому обществу и миру нередко непоследовательны, их гуманизм или, напротив, жесткость зависит от аппаратной победы одной из группировок в подковерной борьбе. В этой ситуации найти секретный код, который позволит точно расшифровывать сигналы Кремля, крайне затруднительно.