Когда заговорщики саморазоблачаются

Слышали ли вы когда-нибудь о политическом заговоре, который был разоблачен самими заговорщиками, но не после успеха их предприятия, не с целью сдачи властям, не в мемуарах, а прямо по ходу реализации тайных планов? До прошлой недели я не слышал ни о чем подобном. Но в минувшую среду газета The New York Times опубликовала колонку анонимного высокопоставленного сотрудника Белого дома, рассказывающую о «сопротивлении» внутри администрации президента США. По словам ее автора, ближайшие соратники Дональда Трампа не покладая рук трудятся, чтобы «пресечь» наиболее опасные инициативы президента и «воспрепятствовать» проявлению худших черт его характера.

Сделанные в колонке заявления – президент Трамп не справляется с обязанностями, меняет решения и, если бы не группа высокопоставленных заговорщиков, давно привел бы страну к катастрофе – нельзя назвать новостями. Анонимные источники в администрации сигнализируют об этом с момента заселения президента Трампа в Белый дом, журналисты и бывшие сотрудники администрации и штаба президента пишут об этом книги. Так что проблема, о которой имеет смысл говорить в связи с анонимной колонкой в The New York Times, шире собственно перипетий американской внутренней политики. Речь идет о коллективной ответственности руководства страны за действия лидера. О юридических и политических границах между выполнением незаконных или полузаконных приказов и активным соучастием в проведении разрушительных или даже преступных политик. И эта проблема имеет уже самое непосредственное отношение и к реалиям любого авторитарного политического режима.

Зачем заговорщикам внутри правительства писать текст, изобличающий их заговор? Причина простая: в американском уголовном праве заговор (conspiracy) рассматривается как самостоятельное преступление, в заговоре можно обвинить вне прямой связи с совершением других преступных действий. Это означает, что физическое присутствие в комнате, где обсуждается, например, стратегия противодействия федеральному расследованию, является достаточным основанием для обвинения в заговоре. Не доложил прокурору? Значит, заговорщик. Президент Ричард Никсон в материалах уотергейтского дела был назван «необвиненным заговорщиком»: такой же статус может получить и президент Трамп в рамках расследования специального прокурора Роберта Мюллера, предполагают некоторые американские правоведы, например профессор школы права, специалист по конституционному праву Университета Дьюка Лиза Керн Гриффин.

Признавшись в заговоре против Трампа, его окружение страхуется от обвинений в заговоре вместе с Трампом, памятуя, что семь сотрудников Никсона получили реальные или условные сроки именно как заговорщики. Понятно, что есть и другие резоны: политтехнологические, политические и т. д. Но главный резон, я убежден, состоит именно в том, чтобы создать легальную рамку – составили комплот, чтобы противодействовать комплоту, – которая потом позволит, не краснея, отвечать на вопросы Мюллера, Большого жюри, конгрессменов и сенаторов. Минус на минус в такой ситуации должен дать плюс.

Заговор как форма коллективного преступления остается уникальной чертой американского права, но однажды эта формулировка сыграла критическую роль и в международном праве – когда в процессе подготовки к Нюрнбергскому трибуналу у союзников появилась необходимость обвинить группу руководителей Третьего рейха в преступлениях, к которым они как будто не имели непосредственного отношения. Неспецифичная для континентального права формулировка позволила указать на коллективный характер действий нацистской верхушки, выбила из-под ног защищавшихся табуретку в виде аргумента «мы всего лишь выполняли приказы». Позволила заявить на процессе, что военное руководство нацистской Германии и бюрократы из партийной канцелярии, будучи частью заговора, частью коллектива, который принимал и исполнял преступные решения, ответственны за них, даже если они сами и не отдавали приказы об уничтожении узников концлагерей и карательных акциях на оккупированных территориях.

Заговор не стал частью архитектуры международного уголовного права – например, Римского статута. Это место сегодня занято понятием «совместное криминальное предприятие», хотя с важной поправкой – само по себе участие в обсуждении и планировании преступлений, с точки зрения Международного уголовного суда, преступлением не является. Разговоры о переносе понятия «заговор» из американского права в международное тем не менее активно ведутся среди юристов и политических исследователей. Мотив понятен: обвиняя одного или двух деятелей, скажем, авторитарного режима в Африке, в этнических чистках и геноциде, Международный уголовный суд упускает возможность вменить всему руководству страны ответственность за коллективные усилия, благодаря которым эти чистки и геноцид стали возможны.

Количество авторитарных режимов в мире последние годы растет, их специфическими чертами исследователи называют неформальные практики удержания власти, использование para-states (квазигосударственных институтов) для достижения политических или военных целей, злоупотребление правом, незаконное обогащение. Сама специфика такого правления, его стиль не позволяют провести черту между собственно «режимом» – группой лиц, в чьих интересах работает государственный аппарат, армия, спецслужбы, – и руководством этих органов власти. Можно усилить этот тезис. Совместные вечеринки и неформальные встречи, дружеское общение и личные просьбы, приглашения на шашлыки и указания, отданные в узком кругу, превращают все руководство того или иного авторитарного режима в группу заговорщиков, в группу людей, несущих коллективную юридическую ответственность за действия режима – от военных авантюр до афер с государственной собственностью и миллиардными подрядами. Дело тут не в личной коррупционной заинтересованности, как полагают некоторые политологи (ее может и не быть), дело в сознательном соучастии в реализации политик, которые являются преступными сами по себе и осознаются как преступные теми, кто их осуществляет, пусть даже и по указанию сверху.

Сотрудники Трампа, признавшиеся в заговоре против заговора, хотят снять с себя таким образом бремя ответственности за то, как президент США злоупотребляет властью, разрушает институты демократии или подрывает доверие к федеральному правительству. И они, скорее всего, достигнут своих целей, так как заговор, против которого они выступают, локализован в нескольких офисах Белого дома. Институты власти, система государственной службы если и задеты им, то лишь по касательной, в той мере, в которой американские политики и чиновники хотят помогать Трампу.

Для высших чиновников авторитарных режимов такая тактика, очевидно, не подходит. Общество их не услышит, а «режим» спустит с поводка секретные службы, чтобы найти и покарать предателей. Но сама проблема коллективной ответственности не становится для них от этого менее актуальной. В конечном счете ни инструкции, ни приказы, ни ссылки на привычный порядок вещей не помогут объяснить, почему каждый из них не нашел в себе сил, чтобы выйти из комнаты, где диктатор и его обслуга в очередной раз обсуждали совершение преступлений против государственных интересов и общественного блага.

Автор — приглашенный эксперт Московского центра Карнеги