Прощание с патернализмом
Даже период застоев – это время важной трансформации, напоминает политолог Дмитрий Травин
Судя по тому, что российские власти вместо налоговой реформы, стимулирующей развитие бизнеса, идут на повышение НДС, они намерены и дальше длить наш экономический застой. Задачи затыкания дыр оказываются важнее задач развития.
В принципе, многие ждали чего-то подобного. Коллеги уже неоднократно весьма критически оценивали перспективы российской экономики, и к этой грустной картине трудно добавить еще какой-нибудь важный штрих. Пессимизм доминирует и часто захватывает даже те сферы, где оснований для него не так уж много. В частности, полагают, что если наше общество не способно переменить власть, ввергнувшую страну в состояние стагнации, то, значит, оно в принципе не способно на развитие.
На самом деле данный вывод принципиально неверен. Процесс модернизации так устроен, что за реформами часто следовали периоды стагнации (экономической или политической). Это случалось в разных странах, и Россия не исключение. Если непредвзято взглянуть на историю последних полутора столетий, то можно заметить, что в периоды застоев происходили важные перемены, во многом готовившие дальнейшие позитивные изменения.
Началом процесса модернизации в России являются Великие реформы Александра II. Как известно, после трагической гибели императора его наследник политические преобразования остановил. Российское общество, стремившееся к политическим свободам, восприняло это чрезвычайно критически. Но важно, что даже в этот момент никому не приходило в голову вернуть крепостное право. А это означало, что даже при политическом застое будут происходить экономические изменения. И они действительно начались. Возникали новые предприятия, крестьяне перебирались из деревни в город, меняли свой образ жизни, становились к станку. Несмотря на вековую отсталость, Россия постепенно стала оживать.
Большая часть образованного класса, желавшая «не то конституции, не то севрюжины с хреном», слабо радовалась экономическому развитию. Более того, левизна взглядов настраивала ее против капитализма. Но сегодня, много лет спустя, мы хорошо понимаем, что без нормального капиталистического развития ни одна страна мира не стала демократической и не обеспечила социальной защищенности.
Капиталистическое развитие было, увы, прервано большевистской революцией. Какое-то время казалось, что нэп позволит все-таки развиваться Советскому Союзу, но сталинский поворот сделал экономику государственной и крайне сильно милитаризованной. Трудно сказать что-то в защиту такой экономики. Последствия созданных ею структурных перекосов мы мучительно преодолеваем по сей день. И тем не менее даже в советское время шли важные процессы, готовившие последующие позитивные перемены.
Ни одному крестьянскому обществу не удалось добиться процветания и демократии. А старая Россия была по большей части крестьянской. В советское время она перестала таковой быть. Большевистская власть остановила все ключевые процессы модернизации – развитие рынка, демократизацию, формирование индивида, способного адаптироваться к переменам, – но не остановила урбанизации. И хотя та урбанизация часто была уродливой, она создавала условия, в которых формировались новые поколения, присматривавшиеся к зарубежному опыту и захотевшие наконец уйти от советского образа жизни.
Даже несмотря на жесткую цензуру и ущербное образование в области социальных знаний, большой город формировал человека, стремившегося мыслить, сравнивать, анализировать. Благодаря западному кино, переводным книгам и отдельным прорывающимся с зарубежными радиоголосами знаниям житель мегаполиса готов был поддержать перемены, хоть и плохо понимал еще, какими они должны быть. Советская власть, создавая сотни заводов, полагала, будто делает из крестьян пролетариев – сознательных и убежденных строителей коммунизма, а на самом деле готовила себе могильщиков. Россия деревень и малых провинциальных городков вряд ли откликнулась бы на перестройку. Россия мегаполисов в нужный момент вышла на площади. И хотя многие из тех, кто вышел, впоследствии пожалели о своей активности, перемен было уже не остановить.
Сегодняшняя Россия влезла в застой по самые уши. Ни политических изменений, ни экономического развития нам в обозримой перспективе не светит. Но, как и раньше, период застоя становится временем важной трансформации. Той трансформации, которую не ждут и не слишком хотят замечать даже интеллектуалы, мечтающие о быстрых переменах и теряющие интерес ко всему, что будет происходить, возможно, уже за пределами нашей жизни.
Нынче у нас идет прощание с патернализмом и формирование общества, умеющего самостоятельно адаптироваться к меняющимся условиям жизни, самостоятельно искать работу, крутиться, приобретать разнообразные навыки. Может, при этом оно склонно жаловаться, что государство о нем не заботится, но тем не менее общество привыкает полагаться только на себя, а не на чужого дядю. В теории модернизации такая способность считается важнейшим признаком перемен.
Чем хуже обстоит дело в экономике, чем выше коррупция и чем больше дифференциация доходов, тем сильнее будет формироваться у новых поколений способность к адаптации. Парадоксально, что развитию этой способности власти будут активно содействовать (несмотря на цензуру), поскольку в ней они сами нуждаются. Когда ресурсов остается все меньше и немалая часть имеющихся богатств разворовывается, официальной пропаганде не остается ничего иного, кроме как убеждать людей не надеяться на государство и жить своим умом.
Именно это люди и делают. Конечно, в искаженных социально-экономических условиях и адаптация бывает искаженной. Стать чиновником или силовиком нынче привлекательнее, чем развивать бизнес или науку. Поэтому даже способность к адаптации при нынешних институтах не сдвинет Россию с мертвой точки. Но когда откроется окно политических возможностей (как открылось оно в горбачевскую перестройку), формирующиеся нынче навыки окажутся чрезвычайно важными для становления новой России.
Автор — научный руководитель Центра исследований модернизации ЕУ СПб