Почему пенсионная реформа не выведет россиян на улицу
Политолог Владимир Гельман об опыте одноразовых социальных протестов
Пожалуй, ни один шаг российских властей в ХХI в. не встречал столь единодушного неприятия в обществе, как анонсированное правительством повышение пенсионного возраста. Массовые опросы говорят о том, что против этих изменений выступают свыше 80% россиян, а недавнее (пусть и небольшое, но заметное) снижение уровня поддержки Владимира Путина, Дмитрия Медведева и «Единой России» среди российских граждан напрямую связывают с пенсионной «реформой». Но означает ли это, что власти столкнутся не только с неприятием со стороны россиян, но и с массовыми протестами, способными подорвать стабильность режима?
На общем фоне больших и малых социально-экономических протестов в различных странах мира Россия отличается довольно низким уровнем протестных выступлений граждан против тех или иных действий властей – число участников этих выступлений было и остается весьма низким на протяжении всего постсоветского периода. Главная причина этому – в слабости тех организаций, которые призваны защищать социально-экономические права граждан и отстаивать их интересы, прежде всего профсоюзов. С советских времен профсоюзы на предприятиях были зависимы от менеджмента и обслуживали его интересы (в том числе и в отношениях с работниками), новые профсоюзы, появившиеся в постсоветский период, оказывают на трудовые отношения довольно низкое влияние. В такой ситуации социально-экономические протесты не зарождаются сами по себе, даже если и когда недовольство политикой властей довольно высоко. Протесты, тем более массовые и масштабные, просто оказывается некому организовать, а тем более поддерживать на протяжении длительного времени. Даже в 1990-е гг., когда экономический спад сопровождался резким снижением уровня жизни и длительными задолженностями по выплате зарплат и пенсий, протестные выступления в России оказались относительно невелики по числу участников и по большей части замкнуты на уровне отдельных регионов страны. Как показал американский политолог Грэм Робертсон, главным фактором, определявшим тогда масштабы забастовок в российских регионах, были конфликты губернаторов с федеральным центром – главы регионов использовали протесты как средство давления на правительство страны с целью выбить из него долги по зарплатам бюджетников и по выплате пенсий. Неудивительно, что после выстраивания вертикали власти в 2000-е гг. такое развитие событий стало практически нереальным, какой бы ни была ситуация в экономике страны.
Едва ли не единственным примером массовых спонтанных выступлений россиян в 2000-е гг. стали протесты против «монетизации льгот» – плохо продуманной и неверно просчитанной замены ряда услуг (общественный транспорт, лекарства), которые раньше предоставлялись пенсионерам и ветеранам бесплатно, на денежные выплаты. В январе 2005 г. возмущенные получатели льгот вышли на улицы ряда российских городов, требуя отмены монетизации. Но эти протестные акции оказались разовыми и вскоре сошли на нет. Во-первых, конвертировать гнев в систематические действия и требования в России оказалось некому, как почти некому оказалось и выступить в поддержку льготников: и российский истеблишмент, и общественность если и не безмолвствовали, то почти никаких шагов не предпринимали. Во-вторых, федеральные власти вполне успешно перевели стрелки на руководство регионов, которое и должно было решать проблемы большинства льготников и кое-как справляться с наплывом возмущения. Кое-где масштабы выплат и компенсаций были увеличены, и вскоре протест пошел на спад. Хотя урок из опыта «монетизации льгот» российские власти все же извлекли – на само слово «реформы» в риторике правительственных чиновников было наложено табу.
На первый взгляд пенсионные проблемы, затрагивающие всех и каждого, могут стать тем спусковым механизмом, который запустит большую волну протестов, тем более что петицию против повышения пенсионного возраста поддержали миллионы россиян. Но такое развитие событий скорее маловероятно. Когда дело доходило до чувствительных тем – экология, благоустройство и т. д., – власти умело выпускали пар, позволяя лояльным партиям и организациям проводить малочисленные протесты и выпускать громкие, но малозначимые заявления против планов правительства. А россияне, несогласные с пенсионной реформой, опасаются репрессивной «политики страха» и не рискуют выходить на несанкционированные массовые выступления. Да и в ряде других авторитарных постсоветских стран (таких как Азербайджан или Казахстан) повышение пенсионного возраста не повлекло за собой массовых протестных акций. Поэтому трудно сказать, удастся ли Алексею Навальному и другим оппозиционерам мобилизовать россиян и убедить их выйти на акции протеста, причем не разово, а на протяжении времени.
Однако властям не следует ожидать того, что проявление недовольства россиян окажется однократным и не отразится на уровне их массовой поддержки. Не случайно в ходе дискуссий о повышении пенсионного возраста президент страны пока что не склонен публично обозначать свою позицию. Отчасти этот прием призван перевести стрелки на правительство по прежним рецептам, а отчасти оставить пространство для маневра, в случае если массовое неприятие пенсионной реформы останется сильным и длительным, а не просто само «рассосется», подобно прежним протестам против «монетизации льгот». Более вероятен частичный пересмотр правительственных планов, хотя, вероятнее всего, их суть так и останется неизменной. Но полагать, что эти ухабы на пути повышения пенсионного возраста повлекут за собой отставку или пересмотр политического курса российского правительства, было бы неоправданным.
И все-таки, даже если повышение пенсионного возраста в России состоится без существенных массовых протестов, едва ли этот шаг пройдет без значимых последствий. Россияне в возрасте «за 50», которые окажутся проигравшими в результате реформы, в любом случае могут почувствовать себя обманутыми. Вопрос в том, сохранят ли они прежнюю безусловную лояльность властям и в других аспектах жизни, напрямую с пенсиями не связанных. До самого последнего времени власти могли не слишком беспокоиться за поведение этой категории россиян – теперь, возможно, их стремление принести своих сторонников в жертву обойдется достаточно дорого.
Статья подготовлена для аналитического проекта «План перемен»
Автор — профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге и Университета Хельсинки