Сохранение прежней структуры российского правительства и отсутствие серьезных персональных изменений означает, что кабинет министров становится все более техническим. Ставка делается на чиновников-исполнителей и сохранение нынешних порядков. Технологических прорывов надеются достичь в прежней мобилизационной модели за счет концентрации ресурсов на избранных направлениях.
Правительство четвертого срока Владимира Путина будет мало отличаться от предыдущего организационно и персонально – разве что Дмитрию Медведеву добавили еще одного, десятого, заместителя. Во вторник, после встречи президента с премьером, стало ясно, что изменения будут точечными. Вряд ли стоит ожидать и массовой ротации министров.
Отсутствие серьезных структурных и персональных изменений отражает образ действий будущего правительства: несмотря на провозглашенный Путиным прорыв, они, вероятнее всего, будут осторожными, полагает эксперт по госуправлению Павел Кудюкин. Налицо сохранение хорошо известных людей из прежней обоймы на своих местах и (или) их пересадка из одного кресла в другое.
Уход из правительства Игоря Шувалова и Аркадия Дворковича, неназначение в исполнительную власть Алексея Кудрина – людей, способных выдвигать и защищать собственные идеи, перетасовка хорошо известных министров означают снижение значения правительства как центра принятия решений, его дальнейшее превращение в технический орган высшей власти, считает политолог Андрей Рябов.
Кадровые решения обозначают разрыв между модернизационной риторикой власти и ее консервативными действиями. Технологический прорыв и опережающий экономический рост предстоит осуществить тем, кого сложно назвать революционерами и реформаторами. Но это общее свойство системы: собственно, и курс на перемены обозначен человеком, который за 18 лет нахождения у власти себя в таком качестве не проявил. Да, в отечественной истории бывало, что консерваторы участвовали в разработке и реализации масштабных реформ, когда их инициировала верховная власть. Сейчас же речь идет о стремлении к новому витку авторитарной модернизации, когда экономический и технологический прогресс отделяется от политических реформ (если не противопоставляется им). Результат нынешней попытки рывка во многом зависит от того, насколько президент сможет мобилизовать министров и госаппарат на выполнение новых целей, полагает директор Центра технологий госуправления РАНХиГС Владимир Южаков. Но мобилизационная модель управления останется.
Надеяться на рывок и радикальные изменения при нынешнем госаппарате вряд ли приходится, возражает Кудюкин. Люди услышали от премьера и президента хорошие оценки своей работы, среди них нет ярых сторонников реформ – отсюда надежда на инерционный сценарий и расчет на то, что все улучшится без радикальных преобразований благодаря смягчению санкций или, как прежде, повышению цен на нефть.
Власть хочет развивать экономику, но опасается социальных последствий модернизации, появления новых, самостоятельных сил в экономике и политике, считает Рябов. Поэтому прорыва будут пытаться достичь не внедрением новых идей в госуправлении, политике и изменением правил игры, а привычно выделять приоритетные направления и концентрировать материальные и финансовые ресурсы, эффективных управленцев. Но при таком варианте высока вероятность ошибочного выбора, да и надеяться на активность всех исполнителей вряд ли приходится, говорит Рябов.
Для воплощения же стремления к переменам и желания быть современными в правительстве появится ведомство с исключительно трендовым названием – Министерство цифрового развития, ранее известное под именем Минкомсвязи. По замыслу это обновление не только названия, но и полномочий, в целом «утяжеление» за счет того, что драйвером цифровой экономики, которой займется Минцифра, выступает сам президент – особую роль министерства подчеркивает и выделение ему отдельного вице-премьера.
Впрочем, даже такая витрина прогресса и обновления в правительстве, как Минцифра, не лишена старых добрых символов. С одной стороны, Минцифре поручена реализация программы развития цифровой экономики, ведомство займется созданием системы накопления, управления и обмена данными не только между ведомствами, но и между государственными и частными игроками, говорит один из разработчиков программы – Дмитрий Песков из Агентства стратегических инициатив. С другой стороны, под Минцифрой будет и ее антипод – Роскомнадзор, который чем дальше, тем увереннее претендует на роль главного технологически репрессивного органа. Казалось бы на первый взгляд, это фундаментальное противоречие – объединение под одной крышей функций проектно-архитектурного развития цифровой экономики и ее репрессивного контроля. Но может статься, это, напротив, новая системная задача, практичный дуэт, воплощение прорыва в консервативном пространстве: говоря цифровым языком, не баг, но фича.