Почему теории заговоров набирают популярность

Конспирологии в российских СМИ становится больше, показало исследование, проведенное «Медиалогией» совместно с «Ведомостями». За последние семь лет упоминание в СМИ отобранных для анализа теорий заговора выросло в среднем в 6–9 раз, по сути, они стали легитимной моделью объяснения аудитории всего непонятного и враждебного – от СПИДа до антироссийских санкций.

Для исследования было отобрано 36 конспирологических концептов, активно обсуждающихся в СМИ и соцсетях: какие-то малозаметные теории, очевидно, в исследование не вошли, но выборка в целом передает конспирологический ландшафт в России. «Медиалогия» проверила эти концепты по базе из 43 000 телеканалов, радиостанций, печатных и онлайн-СМИ в период между 1 января 2011 г. – времени, когда президентом был Дмитрий Медведев, доллар стоил 30 руб., до появления международных санкций и российских контрсанкций – и 31 декабря 2017 г., когда Владимир Путин готовился к четвертым выборам.

В итоге получен рейтинг значимости теорий заговора в СМИ (учитывает их упоминаемость, статус СМИ, охват аудитории, время выхода в эфир, место на печатной полосе и проч.); отдельно составлен индекс упоминаемости – как часто СМИ об этих теориях говорили, писали, ссылались на них. То, как часто упоминают теорию, указывает на ее популярность, востребованность у СМИ, а индекс значимости – на потенциал ее распространения и влияния на аудиторию (сюжет на федеральном канале в прайм-тайм весит больше, чем несколько заметок в региональных медиа). Задача отделить конспирологическое объяснение событий от его критики не ставилась, но сам факт роста популярности таких теорий в СМИ указывает как минимум на повышение температуры конспирологических настроений в социуме.

Теории для всех и для нас

Бытующие в России теории заговора можно разделить на внешние, связанные с глобальными событиями, явлениями, фигурами («заговор масонов», «заговор 9/11»), и внутренние, привязанные к российской повестке («заговор историков»). И там и там есть конспирология политическая и повседневной жизни (заговор производителей – питания, лекарств, машин и проч.).

Безусловный лидер десятки – так называемый «заговор историков против России». Это самый неоднозначный из всех анализировавшихся концепт, в котором соединены разные сюжеты, объединенные одной важной чертой – претензией к историкам в умышленной «фальсификации» и «искажении» российской, главным образом, истории со скрытой целью навредить России и приуменьшить ее величие. В явном виде ее сформулировал министр культуры Владимир Мединский, рассказавший в своей книге 2012 г. «Особенности национального пиара» о «заговоре историков», которые «воруют у нас историю», и с тех пор неоднократно пояснявший, что к истории у него подход простой: соответствие национальным интересам государства. Кто не согласен – «мрази конченые».

Сообщения по «заговору историков» можно разделить на три группы, поясняет аналитик «Медиалогии» Никита Якушкин. Основная – заявления первых лиц страны и круга их доверенных и приближенных с обвинениями в адрес «плохих» историков и/или враждебных политических сил в целом (их передают почти все СМИ). Тема была мегапопулярна именно среди руководителей страны, сообщения с их высказываниями составляют порядка 80% всех упоминаний в СМИ по теме «заговора», благодаря им она и вышла на первое место. Большие медийные волны вызывали заявления Владимира Путина, Владимира Мединского, Валентины Матвиенко, Никиты Михалкова, Ольги Васильевой, Марии Захаровой. Вторая по числу сообщений группа – обвинения конкретных историков, публицистов или публичных людей в том, что они что-то намеренно «искажают», особенно в истории Великой Отечественной войны (обвинения адресованы в основном Марку Солонину и Виктору Суворову). Третья и самая малочисленная группа – ответ самих историков в защиту исторической науки и, как сформулировало Вольное историческое общество у себя на сайте, «против политизации истории, попыток установления цензуры и контроля над некоторыми темами и периодами».

Остальные теории заговора в топ-10 идут с большим отставанием, ближайший конкурент «заговору историков» – «существование тайного мирового правительства», его рейтинг ниже в 3,7 раза (4249 против 15 730 очков у лидера). На третьем месте – «ВИЧ/СПИД выдуман», следом идут концепты, что «ГМО-продукты опасны» (но это скрывают), «планетой правят пришельцы/рептилоиды» (но это скрывают), «лунный заговор» (американцы не были на Луне), «прививки крайне опасны» (но это скрывают). Почти все теории заговора в топ-10 глобальные, второе исключение – концепт, что «голубое лобби разрушает духовные скрепы» в России (8-е место); девятым идет старая добрая идея, что Земля плоская. Замыкает десятку масонский заговор – это целый пучок конспирологических теорий, связанных с масонством, которые насажены на идею тайного общества, управляющего миром (госперевороты, революции, убийства влиятельных людей и проч.).

Заговоры на подъеме

За семь лет упоминаемость теорий из топ-10 в СМИ выросла в 6–9 раз – в сумме до почти 169 000 сообщений. Аномалии – «заговор историков», всего СМИ рассказали о нем в 60 844 сообщениях, что в 3–11 раз больше, чем у остальных конспирологических теорий; всего за семь лет упоминаемость выросла в 9,3 раза (I квартал 2011 г. – 619 раз, IV квартал 2017 г. – 5808 раз). Другая аномалия «ВИЧ/СПИД – выдумка», его упоминаемость выросла в 36 раз (с 75 до 2700 сообщений, всего за семь лет – 15 274).

Упоминать «заговор мирового правительства» стали чаще в 6 раз (224 раза в I квартале 2011 г., 1365 сообщений в IV квартале 2017 г.), у «заговора о ГМО» – рост в 9,7 раза (со 139 до 1351 сообщений, всего – 20 618); у «заговора рептилоидов/пришельцев» – 8,6 раза (с 263 до 2270, всего – 18 102 сообщения); у «лунного заговора» – 11,2 раза (с 85 до 956 сообщений, в сумме – 6608); у «заговора о прививках» – 6,2 раза; у «гей-лобби против духовных скреп» – 12,9 раза, у «плоской Земли» – 44,6 раза; у «масонского заговора» – 5,9 раза.

Упоминание многих конспирологических теорий в СМИ росло в основном последовательно, шел своего рода органический рост – это касается прежде всего глобальных конспирологических теорий: так СМИ, вероятно, представляют себе запросы своей аудитории («мировое правительство», «масонский заговор»). На этом фоне бывают и локальные пики, которые всегда возникают на заявлениях популярных медийных лиц или событий, с ними связанных (смерть Дэвида Рокфеллера из «мирового правительства»; предложение ввести в России мораторий на ГМО; сообщения о смерти ребенка с ВИЧ в Петербурге из-за отказа православных родителей его лечить).

При этом чисто российская конспирология стоит особняком. У большинства отечественных теорий органический рост отсутствует, траектория их упоминаемости в СМИ неравномерная, как при сердечной аритмии, так как держится в основном на медийных спикерах. Из теорий топ-10 это относится к «заговору историков», концепту «голубое лобби разрушает духовные скрепы» в России»; а если взять все 36 проанализированных теорий, то сюда попадает «заговор против РПЦ», «генетическое оружие против России», «убийство Николая II было ритуальным», «Навальный – агент Кремля» (3887 сообщений, рост в 50 раз), «Навальный – агент Запада» (3419 сообщений, рост в 23,6 раза). Две последние теории занимают в рейтинге значимости 11-е и 12-е места соответственно: пик упоминаний теории про «агента Кремля» пришелся на III квартал 2013 г., когда Путина спросили об этом на Селигере; пик про агента Запада – на II квартал 2016 г., когда сначала гостелеканал «Россия» в своем фильме, а потом и другие СМИ сообщили, что Навальный якобы работал на ЦРУ под кличкой Freedom.

Исключение, пожалуй, «план Даллеса», теория заговора США против СССР, который, несмотря на очевидную и доказанную историками подделку, продолжает волновать умы и сердца россиян в борьбе с внешними и внутренними врагами. За семь лет СМИ упомянули эту теорию в 3664 сообщениях (17-е место в рейтинге, рост в 10 раз), «инфоповоды» для этого были (в 2015 г. суд признал экстремистским материалом текст «плана Даллеса», что в 2017 г. не помешало обвинить в его реализации Навального), но рост в целом органический. Не держатся в СМИ без топовых спикеров концепты «заговора против РПЦ» и «ритуального убийства Николая II», между пиками популярности следуют глубокие спады.

Заговоры без конкурентов

Если присутствие конспирологии в СМИ растет, означает ли это усиление таких настроений в обществе? Строго говоря – нет, это скорее указывает на желание отдельных СМИ привлечь аудиторию и образе мысли, методах агитации политиков и чиновников, чьи выступления СМИ регулярно ретранслируют.

Есть телеканалы, которые годами зарабатывают на глобальной конспирологии (пришельцы, экстрасенсы, тайны истории), а каналы на госфинансировании могут заниматься политическими теориями заговора (фильм Аркадия Мамонтова «Провокаторы» на канале «Россия 1», где Pussy Riot выставлялись как агенты западных спецслужб). Но много ли кто из читателей или телезрителей всерьез раздумывал, агент ЦРУ Виктор Цой или нет? А в рейтинге «Медиалогии» эта теория заговора вышла на 20-е место (СМИ часто вспоминали о ней на пике популярности песни «Перемен!» на акциях протеста).

Популярность заговоров в российских СМИ не отражает целиком общественные настроения, считает филолог и историк Дмитрий Панченко из СПбГУ. Массовая популярность идеи заговора историков действительно существует, но она в большей степени связана с альтернативной наукой и до сих пор популярной «новой хорологией» Фоменко, говорит Панченко. К тому же интерес к внутренней политике у россиян в целом слабый, а внутриполитические заговоры однообразны – у власти одни и те же люди, конкуренции в заговорах нет. «В обществе могут быть популярнее инопланетяне или рептилоиды – это достаточно важная тема для многих людей», – отмечает Панченко.

Трансляция в мир конспирологических настроений сочетается с высоким уровнем недоверия россиян к СМИ («нам не говорят правду, то, что транслируют, это отражение чьих-то интересов»), отмечает социолог Виктор Вахштайн из РАНХиГС. Недоверие россиян к телевидению – тоже в каком-то смысле конспирология, поэтому конспирологически настроенные россияне с недоверием смотрят конспирологическое телевидение, но конспирологию в телевизоре с помощью конспирологии личной аннигилировать не получится, и выходит, что общее настроение у СМИ и зрителей схожее – они просто индуцируют друг друга.

Насколько же конспирологичны россияне? Прояснить картину могли бы социологи, но исследований по этой теме у них почти нет. По данным «Левада-центра», за 27 лет выросла доля россиян, считающих, что большевистская революция 1917 г. – это «заговор врагов русского народа»: в 1990-м так считали 6% опрошенных, в марте 2017 г. – 20%. Всплески популярности этой конспирологической теории произошли в 1990–1997 гг. (с 6 до 11%) и 2011–2017 гг. (с 12 до 20%) – в годы, на которые пришлись кризисные потрясения в экономике и обществе. А к 2014 г. достигла пика поддержка позиции, что СССР был распущен в результате «заговора враждебных СССР зарубежных сил»: в декабре 2006 г. с этим соглашались 18% опрошенных «Левадой», в 2014 г., после присоединения Крыма, – 28%, в 2016 г. доля снизилась до 23%.

Выходит, доля россиян, верящих по крайней мере в две конкретные внутрироссийские теории заговора, растет. Если верить обеим теориям, то получается, что СССР образовался в результате заговора, но и распался он тоже в результате заговора. Основа этих теорий схожая, по сути, это один и тот же заговор, но разный по форме: в обществе сильна вера, что у России есть лютый враг, имена которого могут быть разными – Ельцин, Гайдар, за которыми стоят Пентагон или ЦРУ, говорит Алексей Левинсон из «Левада-центра». «Эта идея всплывала на протяжении всего периода наблюдений с начала 90-х и до самого последнего времени, были периоды ее активизации в моменты, которые можно назвать кризисными», – поясняет социолог.

Принято считать, что конспирологии больше подвержены малообразованные люди, но это не так. В 2014 г. ВЦИОМ провел свой первый и пока единственный опрос на эту тему, обратившись к глобальной, не внутрироссийской конспирологии. Согласно ему, 45% россиян верят, что человечеством управляет мировое правительство – преимущественно из западных политиков и олигархов. При этом среди респондентов с высшим образованием так считал 51%, среди обеспеченных – 53%. Из данных ВЦИОМа следует, что как минимум в одну глобальную конспирологическую теорию верит почти половина россиян. Много это или мало? На россиян распространяется общее правило, выявленное в психологических экспериментах на Западе: суть их в том, что люди не склонны верить в одну только конспирологическую теорию. Поэтому те россияне, кто верит, что ВИЧ – выдумка, например, часто одновременно верят, что против России действует заговор Запада, ученых, масонов, евреев, фармацевтов, следует из исследования фонда «Свеча» форума СПИД-диссидентов во «В контакте».

То, что конспирологические теории могут противоречить друг другу, не помеха. Американские психологи Майк Вуд и Карен Дуглас выяснили, что те, кто доверяет одной из теорий, склонен поверить и противоположной. Поэтому тем, кто верит, что «Навальный – агент Кремля», ничто не мешает поверить и в то, что «Навальный – агент Запада»: в обоих случаях теории представляют политика игрушкой в чьих-то могущественных руках. Другой пример – история с ВИЧ: одни считают, что он разработан ЦРУ для борьбы с меньшинствами (и поэтому лекарство от СПИДа скрывается), другие – что на самом деле это выдумка правительств и фармкомпаний.

Конспирологический способ мышления очень типичен для нашей страны, уверен ведущий социолог ФОМа Григорий Кертман. Настолько, что «Первый канал» запустил в 2016 г. проект «Теория заговора», где разбирается, почему цены на продукты и лекарства такие, а не другие, почему качество продукции низкое (ответ: виноваты производители и продавцы и их жажда наживы). Это уже не заговор в строгом смысле, но телеканал использует его объяснительную модель, чтобы привлечь внимание зрителя, конспирологизируя повседневную жизнь. Событие по-своему знаковое и свидетельствует, что конспирологическая модель объяснения в обществе укрепилась, легко опознаваема и не вызывает отторжения. Это трансформация концепции заговора – теперь это «как бы заговор», говорит Вахштайн из РАНХиГС.

Почему конспирология становится популярнее

Распространение конспирологии в мире объясняется как глобальными факторами, так и страновыми, в том числе историческими, социальными, политическими и проч. Массовые расстрелы, ссылки и депортации народов в недавнем прошлом целиком строились на теориях контрреволюционного заговора, заговора против советской власти или лично Сталина.

Устойчивый рост популярности многих теорий в СМИ, особенно в 2017 г., можно объяснить ростом уровня недоверия в обществе в целом, говорит Панченко из СПбГУ. Индекс институционального доверия «Левада-центра», вышедший в октябре 2017 г., фиксирует рост доверия только к силовикам: армии и спецслужбам. На это влияет экономическая неопределенность и ухудшение экономического положения. Симптоматично, что конспирологически настроенное общество больше склонно доверять тем, в чьей картине мира заговоры – рабочая профессиональная модель объяснения происходящего.

На низком уровне и доверие к незнакомцам. Уровень межличностного анонимного доверия в обществе очень низок, говорит Кертман из ФОМа, отсюда предрасположенность к тому, чтобы довольно легко признавать ближнего, а особенно незнакомца, объектом манипуляции или манипулятором и давать волю конспирологической фантазии, причем фантазии небогатой – как правило, за манипуляциями тех или иных недругов у нас принято усматривать преимущественно меркантильные мотивы. При этом в России с 2012 г. неуклонно растет доверие к знакомым и друзьям, что парадоксально отражается на доверии к формальным институтам и незнакомцам – оно падает (такой же эффект «Евробарометр» обнаружил в Бразилии), отмечает Вахштайн из РАНХиГС. Становится меньше веры в человеческую природу в целом: «Люди в принципе плохие, незнакомым доверять нельзя, но моим друзьям можно». В этом случае информацию люди получают не из формального крупного источника (телевизора), а от друзей, отфильтрованную, что при общей склонности к конспирологии создает ей дополнительные условия для роста.

Как ни странно, теории заговора также хорошо ложатся на научную почву, говорит социолог из ВШЭ Григорий Юдин: теория заговора – это примитивная, но причинно-следственная связь, систематизированная реальность, которая управляется некоторым замыслом. «Вполне такая научно-теологическая картина. Современная наука тоже не спрашивает, кто этот замысел породил, но исходит из того, что все вещи друг с другом связаны в стройные причинно-следственные ряды, ничего не происходит случайно и само собой», – объясняет Юдин.

Что способствует усилению «конспирологичности» массового сознания? Важную роль играет атмосфера холодной войны, считает Кертман из ФОМа. Рост напряженности, взаимная подозрительность в международных отношениях повышают популярность конспирологических интерпретаций хода событий: мир делился на «своих» и «чужих»; «чужие» целенаправленно вредят, вынашивают недобрые планы, плетут заговоры и т. д., и все это постоянно присутствует в медийном поле, где внешнеполитическая проблематика доминирует, рассуждает социолог. Речь не о том, насколько достоверны, аргументированы предлагающиеся интерпретации, поясняет Кертман, но сам их пафос, образ мышления заразителен.

Конспирологичности способствует также информационная политика СМИ, уверен психолог Дмитрий Леонтьев из НИУ ВШЭ, в которой правдивость сообщений отступает на задний план, где смешаны – даже в сообщениях, идущих от авторитетных источников, – правдивая информация и ничем не подтвержденная. Различать ее помогает опыт наших собственных действий, в которых мы, добиваясь успеха или терпя неудачу, учимся устанавливать связь причин со следствиями, говорит Леонтьев. «Однако в патерналистской системе, где действия отделены от результата, где моя задача делать то, что говорят, а потом мне дадут то, что причитается, где решения принимаются «наверху», а человек не отвечает за собственное благополучие, он не отвечает и за грань между реальностью и вымыслом», – рассуждает психолог. Это советская модель, в которой усилия и результат разделены. Какая разница, поясняет эту логику Леонтьев: если мне говорят – верь и я верю в то, что мне говорят, делаю то, что говорят, определение того, что реально, а что нет, перестает быть существенным. «Это уже не моя проблема, а проблема тех, кто дает указания и отвечает за результат. Поэтому нам так легко поверить в любой бред», – заключает он.

Социолог Алексей Левинсон из «Левады» считает, что ключевую роль в системе конспирологических воззрений россиян играет «заговор против России», сформировавшийся в результате экономической трансформации и деиндустриализации страны. «Сферой настоящего труда в России считался труд промышленных рабочих на больших предприятиях: это труд, который делает человека достойным, а страну сильной и богатой», – говорит Левинсон. Но Россия превратилась в сервисно-сырьевую экономику, где большинство людей не знают, зачем они живут, потому что тот вид занятости, который есть, в культуре не имеет ценностного оправдания – это просто работа, а не труд. Такая трансформация была очень болезненным процессом в духовной сфере для десятков миллионов людей, многие оказались не нужны государству: они нужны только себе, а это уже не жизнь. Государство не замечает многих россиян и сегодня. «Такое ощущение ненужности составляет истинное существование постсоветского человека, который находит этому объяснение в «заговоре против России», ключевом для объяснения происходящего с ним», – считает Левинсон. Имена лютых врагов России могут меняться, а под ощущение ненужности легко подверстываются другие теории. По сути, это сублимация собственного бессилия: «Если ты целиком зависишь от всего и вся, как, например, современные пенсионеры, то возникают идеи заговора. Если есть ощущение, что ты хозяин своей жизни и происходящего вокруг, то изобретать внешние силы, которые тебе неподвластны, не нужно».

Автор — журналист «Ведомостей»