Начало мая в России – традиционное время для массовых уличных шествий и акций самого разного свойства, от советской классики – первомайской демонстрации до ее антипода – тоже ставшей новейшей классикой карнавальной монстрации, абсурдистские слоганы которой на фоне крайней формализации официальной политики тоже начинают казаться политическими. В 2018 г. вопрос границ дозволенного для уличного высказывания стоит особенно остро: накануне праздников, 30 апреля, в Москве прошел согласованный городскими властями митинг против блокировки Telegram, где была анонсирована не согласованная московскими властями акция 5 мая, на которую зовет своих единомышленников Алексей Навальный, – как и шесть лет назад, она пройдет накануне инаугурации Владимира Путина и тоже рискует закончиться массовыми задержаниями.
Три жанра уличных акций – демонстрация, монстрация и несогласованная акция несогласных – вполне внятно описывают три возможности политического высказывания на улицах. Первомай в постсоветской России при сервильности большинства профсоюзов утратил первоначальное содержание: борьбы наемных работников за свои трудовые и политические права. Собственно, современный Первомай – это тоже карнавал и балаган: штампованность лозунгов обессмысливает такие официозные мероприятия не меньше, чем фактическая обязательность участия в них. Какие уж тут права трудящихся, если они вынуждены проводить законный выходной в колонне с транспарантом в руках? Монстрация, которая в этом году прошла уже в 15-й раз, в свое время стала ответом как раз на наигранный оптимизм официальных акций, что до сих пор проявляется в виде абсурдистских монстрационных плакатов вроде «Мир, труд, мяу» (впрочем, и слоганы официальных первомайских демонстраций теперь приближаются к монстрационным – вроде «Дешевое такси – дорога на кладбище», который можно было увидеть на Красной площади). Чем дальше, тем более политизированными выглядят и другие чисто игровые плакаты участников монстраций вроде «У России два врага – Telegram и курага» или главный лозунг монстрации-2018 – «Севернее Кореи», который продолжает традицию прошлых лет: «Ад наш» был главным плакатом послекрымской монстрации 2014 г., «Вперед в темное прошлое» – 2013 г., «Система, ты чо такая нервная?» – еще медведевского 2011 года, последний слоган теперь часть не только истории уличных движений, но и современной культуры: оригинал плаката будет выставлен в Третьяковской галерее на экспозиции, посвященной арту начала 2000-х.
Участие в монстрациях с лозунгами, основанными на игре с клише, в первую очередь способ показать: я другой, не такой, как вы, говорит лингвист Максим Кронгауз. Такое самовыражение обозначает не столько политический протест, сколько дистанцию с происходящим, которое не нравится. Политизация монстраций связана с изменением культурного вектора власти, считает политолог Алексей Макаркин. Сначала они вписывались в логику власти, воспринимавшей свободолюбивое и радикальное культурное сообщество как вероятного партнера, теперь же, с утверждением консерватизма, ирония и сарказм воспринимаются как кощунство.
Монстрации – это еще и ответ на зарегулированность политической сферы, трудность и опасность содержательного и острого политического высказывания – то, с чем рискуют столкнуться участники акций 5 мая. Карнавальные протесты и шествия с абсурдистскими лозунгами власти запрещать все еще немного неловко: такие запреты рискуют выглядеть еще более нелепо, чем лозунги монстрантов. Впрочем, в истории монстраций было и такое: в 2015 и 2016 гг. основатель и идеолог монстраций, новосибирский художник Артем Лоскутов, был оштрафован за нарушение правил проведения публичных акций, а в 2015 г. еще и арестован на 10 суток. Такая совершенно серьезная реакция на безобидное на вид публичное мероприятие делает карнавальную монстрацию все ближе к инаугурационным протестам 5 мая. После нескольких попыток согласовать с московской мэрией проведение акции в центре Москвы сторонники Навального так и не получили официального документа. Предыдущие несогласованные акции привели к задержаниям сотен участников, а протесты 2012 г. закончились болотным делом, абсурдным только по смыслу.