Почему Игорь Сечин пришел в суд

Главный исполнительный директор «Роснефти» Игорь Сечин 12 апреля неожиданно прибыл в Мосгорсуд, чтобы лично дать показания по делу бывшего министра экономического развития Алексея Улюкаева. Это стало сенсацией, ведь Замоскворецкому районному суду, рассматривавшему это дело во второй половине прошлого года, добиться явки Сечина так и не удалось. Повестка ему направлялась четырежды, но выкроить для правосудия хотя бы часок из своего сверхплотного рабочего графика руководитель «Роснефти» не смог.

Впрочем, отсутствие показаний главного и, по сути, единственного свидетеля вымогательства Улюкаевым взятки в $2 млн не помешало суду первой инстанции признать экс-министра виновным и приговорить его к восьми годам лишения свободы в колонии строгого режима. Судью вполне устроила произведенная в команде обвинения замена: суть происшедшего со слов своего бывшего начальника Сечина подробно пересказал экс-глава службы безопасности «Роснефти» Олег Феоктистов. А практика рассмотрения в России подобных резонансных дел неумолимо свидетельствовала о том, что и у Мосгорсуда желание пересмотреть приговор вряд ли возникнет.

Тем не менее Сечин в суд все же пришел. Зачем?

С чисто юридической точки зрения объяснение вроде бы на поверхности: отсутствие в деле показаний главного свидетеля, по единодушному мнению адвокатов Улюкаева и большинства сторонних экспертов, было самым слабым местом в приговоре, и допрос главы «Роснефти» эту проблему снял. Кроме того, рано или поздно это дело наверняка дойдет до Страсбургского суда, а там к ситуации, когда обвинение во взятке целиком строится на словах одного человека, который к тому же все это не видел лично, а только слышал от кого-то еще, могут отнестись, скажем так, без должного понимания.

Правда, сняв одну проблему, Сечин тут же создал другую. Вместо того чтобы просто повторить то, что он когда-то сказал следователям, руководитель «Роснефти», если верить адвокатам Улюкаева, неожиданно изменил показания в части, касающейся обстоятельств вымогательства взятки во время саммита БРИКС на Гоа. Согласно обвинительному заключению, разговор о $2 млн случился в перерыве между мероприятиями, когда Улюкаев подошел к игравшим на бильярде Сечину и председателю правления ВТБ Андрею Костину. По новой же версии, беседа тет-а-тет произошла на лестнице, по пути на встречу с представителями бизнеса.

Разумеется, уточнить свои слова глава «Роснефти» решил лишь потому, что в момент общения со следователем запамятовал некоторые детали, а теперь вдруг вспомнил их ясно и отчетливо. Но даже если бы он задумал специально изменить показания, то и это можно было бы объяснить сугубо юридическими соображениями. Ведь тот факт, что ни следователи, ни суд не допросили Костина, тоже был очевидным слабым местом приговора, теперь же глава ВТБ оказывается за рамками этого дела и вспоминать то, что, как выяснилось, забыл даже Сечин, его уже никто не заставит.

Однако в этих юридических рассуждениях есть одна нестыковочка. Ведь нашим судам имеющейся доказательной базы вполне хватало, подстраиваться под ожидаемые претензии ЕСПЧ нашему правосудию совершенно несвойственно, а уж свидетель Сечин об этом и вовсе думать не обязан. А вот мнение президента Владимира Путина для главы «Роснефти», как мне кажется, чрезвычайно важно. Путин же на пресс-конференции в конце 2017 г. прямо заявил: «Сечин мог бы и прийти в суд, чего здесь такого-то?» Сказано это было 17 декабря, через два дня после приговора. И как только у Сечина появилась возможность выполнить пожелание президента, он это сделал.