Как эскалация угроз приближает реальный кризис

Год назад, 4 апреля 2017 г., город Хан-Шейхун в сирийской провинции Идлиб подвергся химической атаке, в ответ 7 апреля по сирийской базе Аш-Шайрат был нанесен удар американскими крылатыми ракетами. Спустя год история вышла на повторный круг, но уже на гораздо более высокой ноте напряжения: за новый случай применения химического оружия в Восточной Гуте (о котором пока известно из сообщений нескольких антиасадовских неправительственных организаций) руководство США возложило ответственность не только на правительственные сирийские силы, но и напрямую на Россию. Такое развитие событий все больше приближает возможность прямого столкновения России и США, тем более что обе стороны уже не раз продемонстрировали – как минимум на словах – готовность идти на обострение. Такой дрейф тем более опасен, что стороны все чаще оперируют в споре не фактами, а репутациями оппонентов, минимизируя пространство для дипломатического урегулирования.

О беспрецедентном уровне напряженности свидетельствует крайне резкое даже для Дональда Трампа заявление в его Twitter. «Президент Путин, Россия и Иран ответственны за поддержку Асада-животного», – написал Трамп спустя несколько часов после того, как неправительственные организации (НПО) обнародовали катастрофические фото и видео, сделанные, по их заявлениям, на месте атаки. Американские СМИ сообщили, что президент примет решение о нанесении обещанного удара возмездия в течение двух суток: срок истекает уже во вторник.

Дамаск и Москва заявили о непричастности к химической атаке: российский МИД назвал сообщения НПО «лживыми домыслами», задача которых, как считают в ведомстве, «оправдать возможные силовые удары извне». Эти слова звучат не впервые: Москва уже не раз заявляла, что ждет инсценировок боевиками химических атак в ближайшее время для провокации ответных ударов. В середине марта об этом заявил начальник российского Генштаба Валерий Герасимов, который пообещал «ответные меры воздействия как по ракетам, так и носителям, которые будут их применять» в случае, если под угрозой окажется жизнь российских военнослужащих на территории Сирии. Спустя три недели о наличии «неопровержимых доказательств подготовки провокации» с использованием отравляющих веществ заявил и Владимир Путин.

Первый удар уже нанесен – пока Трамп взял время на принятие решения, в ночь на понедельник сирийская авиабаза Т-4 в провинции Хомс была атакована ракетами, которые, по данным российского Минобороны, были выпущены израильскими самолетами F-15, – российские военные не пострадали. По данным Jerusalem Post, командование ВВС Израиля предупредило об ударе Вашингтон и Москву, Кремль эту информацию не подтвердил.

Даже в отсутствие надежной внешней экспертизы состава и источника происхождения примененного в Восточной Гуте химоружия (по одним данным, это был зарин, по другим – хлор) сам факт химатаки повышает шанс военного вмешательства Запада, отмечает эксперт по международным отношениям Владимир Фролов: для США это красная линия, нарушение которой не может остаться безнаказанным. Вопрос в том, как именно США сочтут правильным ответить, но сдерживающих факторов становится все меньше: на должность советника Трампа по нацбезопасности только что заступил один из самых жестких ястребов – Джон Болтон. Против Дамаска работает плохая репутация Башара Асада, а против Москвы – яростная защита Асада и ее собственная плохая репутация, к тому же на этот раз ситуация усугубляется еще и фронтальным ухудшением отношений России с Западом и упреждающими грозными заявлениями Москвы. Да, обещания жесткого ответа могут сдерживать соперников, но только если взаимные угрозы воспринимаются ими как реальные, а не как систематический блеф.

Дальнейший обмен угрозами рано или поздно приведет к тому, что одной из сторон придется перейти от слов к действию, что может спровоцировать кризис, напоминающий по градусу напряженности Карибский кризис 1962 г., преду­преждает Фролов. Ну а термин «холодная война» уже давно вернулся в современный политический словарь. «Война – как и большая часть политики Трампа – сейчас преимущественно способ выражения эмоций, желание наказать иностранцев, вернуться во времена, когда власть была молода и мужественна, когда иранские муллы и маломерные корейские диктаторы не могли остановить США», – пишет обозреватель FT Саймон Купер. Впрочем, напряженность может и снизиться, если Трамп сочтет, что жесткий сценарий для него лично неполезен. Путину, который незадолго до выборов заявил о выводе основных сил российской группировки из Сирии, также невыгодно вспоминать о невыполненном обещании.