Когда связисты важнее ракетчиков

«Счастье – это когда тебя понимают». Владимир Путин с начала своего самого первого президентства пытался добиться внимания и понимания западной аудитории. Он много времени проводил с иностранными собеседниками, включая тех, кто был существенно ниже его по рангу. Первый после Ленина лидер страны, свободно говоривший на иностранном языке, он активно развивал личную дипломатию. Путин произнес речь в германском бундестаге на немецком, активно общался с коллегами – Джорджем Бушем-младшим, Герхардом Шредером, Тони Блэром, Жаком Шираком, Сильвио Берлускони. Сейчас друзей в руководстве ведущих стран Запада у Путина меньше, но он продолжает принимать участников международного Валдайского клуба, регулярно выступает на Петербургском экономическом форуме, дает пространные интервью основным американским телеканалам. Мало кто из современных мировых лидеров проявил себя столь внешне открытым, иногда запредельно откровенным и раскованно-непосредственным в публичном общении, как Владимир Путин.

Но счастья в смысле понимания это не приносит. «Мы говорили – нас не слушали. Послушайте сейчас», – обратился российский президент к руководству США в недавнем послании Федеральному собранию и привел «последний довод королей» – иллюстрированный список новейших российских вооружений. Вряд ли, однако, Путина услышали и на этот раз. О российских военных программах американские специалисты в целом знают, но политическое руководство США не идет на серьезный разговор с Кремлем, а сама речь Путина была расценена как очередное доказательство его воинственности. Проблема не в неудачной артикуляции Путиным российских интересов и даже не в жесткой информационной кампании, развернутой западными СМИ лично против Путина еще 12–15 лет назад и с тех пор только набирающей обороты. Главное то, что Путин своими многочисленными выступлениями стремится решить в принципе не разрешимую на нынешнем этапе задачу: убедить американский истеблишмент в необходимости равноправного партнерства с Россией. Ведь, даже критикуя политику США и демонстрируя возросшую российскую военную мощь, Путин стремится принудить Америку к партнерству.

Известно, что в США есть люди, которые считают нынешнее состояние отношений с Россией, мягко говоря, не оптимальным и не соответствующим американским интересам. Есть и такие – их, правда, горстка, – кто видит в России потенциального союзника Америки против Китая, главного соперника США. Однако для большей части американского правящего класса Россия из субъекта международных отношений превратилась в объект острейшей внутриполитической борьбы. Пока эта борьба не окончена, Россия останется в таком незавидном положении. У США нет стратегии в отношении России в смысле четко определенной цели и конкретного видения желательных для Вашингтона отношений с Москвой. Есть, однако, вполне определившееся – и на довольно длительную перспективу – направление действий: это финансово-экономическое и политико-психологическое давление, которое должно неуклонно повышаться и достигнуть максимальных значений в момент смены в России первого лица. Россия, таким образом, интересна почти всем в США как объект кампании против Дональда Трампа и практически никому – как субъект глобальной политики. В нынешней накаленной внутриполитической атмосфере сторонники прагматичных отношений с Москвой предпочитают не светиться на публике. На то они и прагматики.

Пытаться в этих условиях завязать диалог по принципиальным вопросам российско-американских отношений – стратегической стабильности, региональной безопасности, киберугрозам, не говоря уже о причинах нынешней конфронтации, – дело бесперспективное. Администрация Трампа, конгресс, государственная бюрократия, СМИ, экспертное сообщество США стоят на жестких антироссийских позициях. Сам американский президент всецело занят ежедневной борьбой за политическое выживание. Максимум достижимого на обозримое будущее, пока внутриполитическая конъюнктура в США в принципе не изменится, – это уменьшение опасности непредумышленного столкновения двух ведущих ядерных держав. Достижение этой цели требует поддержания в рабочем состоянии надежных каналов связи между высокопоставленными чиновниками и военными обеих стран. Эти контакты станут еще важнее после прогнозируемого выхода США из Договора по РСМД и непродления Договора СНВ-III.

Выступления и интервью Путина, таким образом, оказывают большее воздействие на российскую аудиторию, чем на американские власти или общественность. Они, кроме того, демонстрируют и другое. Российская политическая элита продолжает жить когда-то верными, но с тех пор в значительной степени устаревшими представлениями о международном статусе страны и параметрах ее безопасности. И статус, и безопасность в этих представлениях выражаются преимущественно в военных и военно-политических терминах. Надо, однако, помнить, что развал СССР произошел в момент, когда его наличная военная мощь была на максимуме за всю отечественную историю. Невоенные факторы в холодной войне оказались важнее. Такими они продолжают оставаться и в нынешней гибридной войне.

Стоит внимательнее и более реалистично смотреть на существующие угрозы. Уже больше двух десятилетий расширение НАТО на Восток и создание глобальной системы ПРО США будоражат отечественные политические круги – несмотря на то что развитие современных систем вооружений, в том числе в России, резко обесценивает значение обоих факторов как угроз военной безопасности России. В своем послании Путин привел убедительные доказательства на этот счет. При этом, однако, нужно иметь в виду, что враждебная России Украина, даже не входящая в НАТО и не связанная формальными союзническими узами с США, будет на протяжении десятилетий оставаться серьезнейшим негативным фактором на юго-западных границах России.

В отечественном внешнеполитическом мышлении существует традиция поиска или создания геополитических буферов как гарантии от внезапного нападения. Это естественная реакция на 22 июня 1941 г., когда гитлеровская Германия напала на СССР, развернув наступление по всей границе от Балтийского до Черного морей. Протесты России против расширения НАТО, а затем и противодействие такому расширению были вызваны стремлением сохранить нейтральный пояс безопасности между Россией и возглавляемым США альянсом. В конце концов России удалось остановить этот процесс – но в обоих случаях это потребовало военного вмешательства: в 2008 г. – в Грузии, в 2014 г. – на Украине. Проблема в том, что, как и создание в конце 1940-х гг. в Восточной Европе буфера из просоветских государств в качестве заслона от возможной новой агрессии со стороны Германии, эти меры не укрепили безопасность страны, а ослабили ее.

Что в сухом остатке? Попытки образумить США с помощью российских аргументов бесполезны. Россия и Америка находятся в состоянии конфронтации и выйдут из него не скоро. Исход противоборства будет решаться внутри каждой из сторон, а не между ними. Горький парадокс нынешней ситуации состоит в том, что России удалось добиться обеих главных целей на международной арене – подтвердить свой статус глобальной великой державы (последние руководящие документы США называют Россию наряду с КНР основным соперником США) и остановить расширение НАТО к российским границам (прием Украины и Грузии в альянс фактически заблокирован), но в условиях гибридной войны с США эта двойная победа не укрепила военную безопасность России. На обозримое будущее главное в российско-американских отношениях – избежать прямого военного столкновения друг с другом. Решение этой задачи требует спокойного, даже слегка отстраненного тона публичных выступлений и инструментария скорее связистов, чем ракетчиков.

Автор — директор Московского центра Карнеги