Прошедшая в четверг традиционная предновогодняя – а на этот раз и предвыборная – пресс-конференция Владимира Путина вышла похожей на формальное предматчевое интервью капитана, который заранее уверен в победе и, скучая, демонстрирует отсутствие интереса к соперникам и желание поскорее вернуться на базу. Выборы еще не начались, но уже и закончились, а в будущее заглядывать пока рано: между третьим и четвертым сроком приходится просто ждать, а это скучно, конечно.
Это была пресс-конференция не кандидата – а кандидатом Путин объявил себя всего несколько дней назад, – но уже победителя выборов. Программа? Программа наверняка есть, должна быть, практически уже есть, сказал Путин – но в ней ли дело? Конкуренция? Конечно, должна быть, но ее нет, потому что не считать же программой то, в чем нет «позитивных действий», реальной, а не «эфемерной, крикливой» повестки. Не выращивать же, действительно, оппозицию самому.
С тех пор когда не парламентская, а уличная оппозиция заявила о себе – речь о протестах прошлого выборного цикла, 2011–2012 гг., – путинская риторика не изменилась. Спустя пять лет Путин по-прежнему считает, что оппозиция – это дистиллированные пустозвоны, которые хотят только «дестабилизировать ситуацию в стране», «десятки Саакашвили, бегающих по площадям», «от одного майдана к другому» (симптоматично, что все это, надо думать, относится не к традиционным спарринг-партнерам Путина из КПРФ, «Справедливой России», ЛДПР, «Яблока» и проч.: к ним всегдашний победитель так привык, что и вовсе не замечает).
Это привычный ответ на традиционный вопрос: фактически такие же слова общество слышало от него все эти годы. Это те же самые стершиеся от постоянного применения тезисы об отсутствии альтернативы нынешнему охранительно-консервативному курсу, кроме массовых беспорядков и смуты, которые используют телевизионные пропагандисты. Мы не знаем, верит ли в них Путин, но создается впечатление, что они удобны хотя бы тем, что снимают вопрос даже не о необходимости – возможности полемики.
Но есть важное отличие этих слов от тех, что звучали много раз раньше: объясняя, почему «те, которых вы назвали» (президент по-прежнему не произносит на публике фамилию Навального), Путин больше не видит необходимости ссылаться на законы, суды, мнение ЦИК и прочие формальные, но все же легальные, законные ограничения участия неназываемой, безымянной оппозиции в выборах. Дело не в этом: мы не хотим второго издания Украины для России, не хотим и не допустим, говорит Путин. При чем тут, действительно, суд и закон?
В такой ситуации не имеет большого значения, что первый вариант своей предвыборной программы Алексей Навальный обнародовал еще год назад, а накануне пресс-конференции опубликовал новый, расширенный вариант. Ксения Собчак, сама заявившая о намерении участвовать в выборах, а на пресс-конференции задавшая вопрос про «кандидата Навального», опубликовала свою программу этой осенью. Их программы можно критиковать, разбирать по косточкам, искать там ошибки, называть популистскими или идеалистическими – но они есть. Но для фаворита они останутся невидимы: кандидат в президенты Владимир Путин существует в одном мире, а все остальные – в другом. Как пояснил накануне президентской пресс-конференции Дмитрий Песков, объясняя неучастие Путина в дебатах, «его кандидатство протекает по другим законам, хотя и по таким же, как и для остальных кандидатов, но отпечаток действующего президентства совсем меняет ситуацию» (цитата по «Интерфаксу»).
Этот отпечаток действующего президентства – скука. Она была с нами на пресс-конференции и останется с нами до конца кампании. Быть кандидатом Путиным скучно – но ему не привыкать.
«Когда мы говорим об оппозиции, важно ведь не только шуметь на площадях или в кулуарной обстановке и говорить об антинародном режиме, важно что-то предложить, чтобы сделать еще лучше. Люди очень многим недовольны <…>, но когда начинают смотреть, что же предлагает оппозиция, особенно несистемная, возникают большие сомнения» – так российский президент Владимир Путин ответил на вопрос, почему в России нет конкурентоспособной оппозиции