Как сделать школьников успешными

Демографический прогноз не сулит нам хорошего: население страны не просто перестало расти; оно быстро стареет. К 2030 г. численность молодых в возрасте до 35 лет сократится примерно на четверть. Заместить это выпадение некем. Мигрантами (с учетом качества миграционного притока) – не хотелось бы. Это значит, что российской экономике сейчас дорог буквально каждый молодой человек.

Напомню, что вклад молодежи в экономическое развитие России больше, чем доля в трудоспособном населении. В нашей стране пик зарплаты приходится не на 50–60 лет, как во многих странах, а на 30–40. Молодежь – основной драйвер инноваций, как технологических, так и социальных.

Риски неуспеха

Мы не можем повлиять на количество молодых наступающего десятилетия – они уже родились в 1990–2010 гг. Но мы все еще сохраняем шансы повлиять на их жизненную успешность, на их человеческий капитал.

Именно поэтому я хотел бы обратить внимание на масштабное социальное явление, о котором говорят пока в основном в профессиональных кругах. Это проблема жизненной неуспешности. По последним оценкам, в России неуспешных молодых людей около 25%.

Внешний признак неуспешности – человек не находит или с трудом находит себе работу, не развивается на работе, его первого увольняют. Этому часто сопутствует личное, персональное ощущение себя как неудачника. У такого человека опускаются руки, он перестает бороться, прекращает «инвестировать в себя». Часто жизненная неудовлетворенность компенсируется отклоняющимся социальным поведением. В психологии такая ситуация называется выученной беспомощностью.

В нашей стране не работает несколько миллионов молодых людей до 30 лет, а еще несколько миллионов имеют низкооплачиваемую и непостоянную работу. Это не считая тех, кто находится в заключении. Это не какая-то уникальная ситуация. Но в сегодняшних условиях она «нормальна» для трудоизбыточных стран, таких как Индия, Бразилия или ЮАР, но абсолютно неприемлема для России. Наша экономика трудонедостаточна, мы вынуждены широко использовать малоквалифицированный труд мигрантов (до 10% занятых), и это сказывается на качестве нашей продукции и качестве нашей жизни.

Сложившаяся ситуация не соответствует историческим амбициям России. Мы никогда не рассматривали себя как страну третьего мира, и качество образования, уровень культуры, задаваемый ими горизонт жизненных возможностей всегда служили важным аргументом в этом позиционировании. Ведь страны с передовыми системами образования (и это не только Европа, но и «азиатские тигры») сегодня повысили уровень ожидаемой успешности до 85 и даже до 90% граждан.

Исторически высокий уровень образования, высокая готовность населения к инновациям – это наш основной ресурс «после нефти», на ближайшие 25 лет. Неуспешность большой группы молодежи – это вызов и для нашей глобальной конкурентоспособности, и для социально-политического единства страны. Это вызов и для качества жизни всех россиян: мы не можем сегментировать нашу страну, позволяя «удачникам» огораживаться заборами от «неудачников» – на опыте Бразилии мы видим, что это плохой пример. Мы и так понастроили слишком много заборов, в переносном и прямом смысле.

Школа как фактор неуспеха

Попробуем посмотреть, как возникает ситуация экономического и социального отставания молодых людей.

Первый фактор – это проблемы со школьной программой. По данным международного исследования PISA, около 28% российских школьников не достигают базового уровня функциональной грамотности как минимум в одной области: выходят из школы, не имея устойчивых знаний математики, или языка, или естественных наук. Для сравнения: в Финляндии или Корее доля таких школьников существенно ниже. Россия здесь серьезно отстала от передовых стран, а ведь по передовой группе учащихся мы в лидерах.

Не освоившие функциональной грамотности ученики способны применять предметные знания и умения только в уже знакомых житейских ситуациях. Использовать знания в более сложных условиях или провести простой анализ они могут только при поддержке учителя и следуя заданным образцам. Они видят в основном только статичные (привычные) причинно-следственные связи, с трудом интерпретируют схемы, диаграммы, таблицы, характеризующие связи явлений. Во взрослой жизни они будут первыми жертвами финансовых и имущественных мошенников, любимыми клиентами вокзальных наперсточников и квартирных аферистов.

Второй фактор будущей неуспешности, тоже формирующийся на детском или подростковом уровне, – это слабые возможности коммуникации и сотрудничества. Человек не может себя выразить – ни вызвать интерес у сверстников, ни потом «продать» себя на рынке как работника или партнера.

Третий фактор – дефицит базовых социальных знаний. Школа сегодня не дает обязательного набора практических финансовых и правовых знаний – и это формирует социальную незащищенность выпускников, ведет к регулярным проигрышам во взрослой жизни. Достаточно сказать, что сегодня экономика и право преподаются только в половине школ – и практически все эти школы расположены в крупных городах.

Да, у детей бывают несовпадающие «школьные проблемы»: нередко слабость аналитических способностей уравновешивается замечательным воображением, образным мышлением. И вообще школьная неуспешность – не приговор. Человек может преодолеть все эти факторы стартового неуспеха, добиться жизненного успеха благодаря своему упорному труду, любимому человеку и просто счастливому стечению обстоятельств.

Но нельзя не видеть, что есть большая группа школьников, у которых разные факторы неуспешности накладываются друг на друга, усиливают друг друга. Как правило, это дети с отставанием от возрастных норм развития, функционально не созревшие для того класса, в котором они оказались. Не выдерживают школьных нагрузок и дети с дефектами воспитания: как те, кого оберегали дома от малейших усилий, так и те, на кого родители просто не обращали внимания. Наибольшие шансы попасть в эту группу имеют дети из неполных и малодоходных семей, дети из семей с низким уровнем образования родителей, дети из небольших населенных пунктов, из глубоко дотационных регионов. В последние десятилетия появилась еще одна группа риска – дети мигрантов.

Работа с отстающими школьниками требует особого внимания учителя, высокой квалификации его как воспитателя и, конечно, отдельного времени. Не секрет, что у учителей с 2012 г. выросла не только зарплата – выросла их нагрузка. Практически неизбежная цена завышенной нагрузки – учитель успевает работать только с ядром класса, у него просто не хватает времени на отстающих.

По разным оценкам, дошкольное развитие и школа формируют от 75 до 90% возможностей человека. Надеяться, что жизнь потом как-нибудь все поправит, отказываться от возможности помочь людям заранее, до школы и в школе, – это будет позиция человечески безнравственная и экономически безответственная.

Доля потенциально неуспешных, сформировавшаяся в школе, примерно соответствует доле населения, которая в работоспособном возрасте приносит обществу меньше, чем общество на них тратит – через программы социальной поддержки, а также содержание правоохранительной и исправительной систем. Каждый будущий неуспех – трагедия не только для самого человека и его близких, но и для экономики, для нас всех. Нынешняя 25%-ная доля неуспешных равносильна потере как минимум 15% российского ВВП.

Школа без отстающих

Значительное число неуспешных школьников – результат структурной и ресурсной недостаточности нашей системы общего образования. Система практически закрывает глаза на исходное неравенство шансов у разных детей, не пытается компенсировать это в процессе обучения. Для сравнения: в большинстве стран Европы группа устойчиво неуспевающих ограничена 7–9% возрастной когорты именно за счет развитой системы компенсаторной педагогики.

Важно помнить мировой опыт: преодоление неравенства через образование предполагает не равный старт, а дополнительные тренировки или «фору для слабейших». Ведь в отличие от спорта, здесь самое важное – не кто победит, а сколько участников дойдет до финиша.

В Европе, США и даже уже в Китае меры преодоления образовательного неравенства носят системный характер, отличаются преемственностью и общенациональным масштабом. В России сейчас тоже действуют различные программы по поддержке сельских школ, школ, работающих в удаленных территориях. Однако предпринимаемые меры носят скорее локальный характер, поскольку не получили необходимой нормативной и финансовой поддержки на федеральном и региональном уровнях. К сожалению, своевременная и достаточная поддержка неуспевающих школьников не стала общенациональным приоритетом ни для государства, ни для НКО, ни для учреждений культуры.

Цена вопроса

Полное решение проблемы возможно только в перспективе 15–20 лет за счет серьезной достройки российской системы общего образования. Для этого расходы на финансирование образования придется нарастить почти на 1% ВВП, на 600–800 млрд руб. в год.

Первое – надо создать с нуля систему помощи молодым родителям, своего рода воспитательный патронаж. Молодые семьи сегодня стремятся жить отдельно от родителей и в гораздо меньшей степени готовы жертвовать ради ребенка своим свободным временем и тем более работой. Неумение родителей взаимодействовать с малышом порождает будущие отставания в развитии. Психологические проблемы, низкая обучаемость ребенка на три четверти закладываются в возрасте до трех лет. Достройка «раннего» компонента системы общего образования только кажется избыточно дорогой: она способна сократить в полтора-два раза количество «проблемных» детей в детском саду и школе.

Второе – индивидуализация образования, предложение уже в основной школе отдельных треков с учетом способностей ребенка и его склонностей. Такие треки не противоречат необходимости освоения базовых универсальных компетенций (на чем стоит основная школа) – просто один быстрее поймет математику через геометрические образы, а другой – через формулы. Если вчера индивидуализация обучения была скорее заявляемым принципом, чем практически реализуемой моделью, то сегодня (и особенно завтра) это уже не так. Цифровые технологии (в первую очередь самообучающийся искусственный интеллект) позволяют создавать учебные комплексы, подстраивающиеся под то, что и как понимает ребенок. Инвестировать в цифровое образование – значит решать и эту проблему.

Третье – возвращение в школу воспитания, введение позиций тьюторов и персональная психологическая помощь каждому ученику, который столкнулся с трудностями. Это примерно на 20% увеличит штат каждой школы.

Преподавание в школе надо перестраивать в сторону организации коллективных проектов учеников. Кооперация, учет интересов товарищей, взаимопомощь, ответственность за других – эти социальные практики будут помогать жизненному успеху в будущем.

Для школ с повышенной долей слабо успевающих учеников (в России это примерно каждая пятая школа) нужно предусмотреть дополнительное финансирование, которое позволит привлекать лучших учителей, организовать экскурсии и кружки по интересам, т. е. те образовательные сервисы, которые в благополучных семьях оплачивают родители.

Наконец, есть проблема школ глубоко дотационных регионов. В них сложно удержать хороших учителей, особенно если рядом успешный регион, ограничены возможности приобретения современных учебных пособий. Необходимо оказывать таким регионам дополнительную целевую помощь из федерального бюджета в рамках госпрограммы развития образования. Выравнивание образовательных возможностей должно стать мандатом федерального Министерства образования и науки. Существующее выравнивание бюджетных возможностей регионов только «через Минфин» – инструмент слишком общий для решения этой задачи.

Еще один инструмент – выделять успешных в своем особом деле. Не секрет, что подростки с невысокими образовательными результатами нередко находят себя в спорте, в кадетских классах. Заслуживает самого серьезного внимания инициатива Москвы, где недавно созданы десятки медицинских, инженерных, технологических классов. Все это в огромной степени расширяет потенциал успешности в школьном возрасте. Нужно сопровождать это соревнованием, предметными конкурсами и олимпиадами по будущим профессиям. Вкус победы и признания товарищей – прививка от взрослой неуспешности.

Вот эти школьные компоненты могут дополнительно обеспечить будущую успешность минимум половины школьников из сегодняшней проблемной когорты. Эффект таких мер будет проявляться постепенно, иногда – со значительным временным лагом. Например, если мы к 2023–2025 гг. развернем систему патронажной психологической помощи молодым родителям, это снизит число детей с ранними проблемами развития в полтора-два раза, с 15 до 7–10%. Но экономика ощутит это только начиная с 2045–2050 гг. Эффект мер на уровне школы скажется раньше, к 2030–2035 гг.

Страна уже привыкла инвестировать в свое долгое будущее – предлагаемые меры дополняют демографическую программу. Но в отличие от нее они имеют значительно более понятные социальные – и более ощутимые экономические эффекты.

Автор – ректор Высшей школы экономики