Принц на пути к диктатуре

Аресты сразу 11 саудовских принцев ночью 4 ноября стали беспрецедентным событием в истории Саудовской Аравии. Вместе с отстранением одного из потенциальных кандидатов в наследники – Мухаммеда бин Найефа в июне этого года и «добровольным» отречением младшего брата короля Салмана принца Мукрина от должности наследного принца осенью 2015 г. они задают контуры кадровых чисток, устраняющих из борьбы за престол потенциальных соперников нового наследного принца – 32-летнего Мухаммада бин Салмана. Однако кадровые чистки – это только часть большого плана принца Мухаммада. Его цель – полномасштабные преобразования королевства, которые рискуют спровоцировать масштабный конфликт и в элитах, и в обществе.

Саудовская Аравия – типичный представитель государства-рантье, в котором стабильность и устойчивость политической системы целиком зависят от способности властных элит удовлетворять запросы населения. Однако резкое падение цен на нефть в 2014 г. нанесло серьезный удар по саудовской модели общественного благоденствия. Королевство оказалось меж двух огней: необходимостью модернизации и диверсификации экономики, с одной стороны, и стремлением поддерживать внутриполитическую стабильность, основанную на патриархальной модели отношений между властью и обществом, – с другой.

25 апреля 2015 г. занимавший тогда пост заместителя наследного принца Мухаммад бин Салман анонсировал амбициозную программу «Видение 2030», которая была призвана привести королевство к новой, современной экономической модели. Отличительная черта анонсированных реформ – их антиклерикальный характер. «Эра крайнего религиозного консерватизма лежит в прошлом, – заявил принц Мухаммад. – <...> Невозможно изменить экономическую модель, не модернизируя одновременно психологию и менталитет людей, их жизненный уклад и даже чувство времени». Это уже вызывало сопротивление со стороны саудовского общества, привыкшего к патриархальному типу политической культуры, вынуждая наследного принца идти на решительные и даже крайне репрессивные меры.

Реформа актуализирует еще одну принципиальную для страны проблему – соотношение религиозного и светского начал, сложившееся в королевстве по итогам союза Мухаммада Абд ал-Ваххаба (его потомки были имамами, престиж которых опирался на религиозное знание) и Мухаммада ибн Сауда (военачальника и султана-властителя). Две элитные группы находились в состоянии перманентного соперничества, в ХХ в. разрыв элит распространился и на саудовское общество, разделившееся на условных консерваторов и либералов.

Назревающий конфликт между консервативными слоями общества и опирающимися на них религиозными лидерами, с одной стороны, и образованным классом, к которому все больше прислушивается власть после восшествия на престол короля Салмана, – с другой способен создать серьезную угрозу стабильности королевства. Этот конфликт особенно опасен ввиду кризиса горизонтальной системы престолонаследования, введенной королем-основателем Абд ал-Азизом, из-за исчерпания списка претендентов-братьев.

Будучи олицетворением той части саудовской элиты, которая выступает за изменения традиционного жизненного уклада, Мухаммад бин Салман настраивает против себя не только мусульманское духовенство и элиты, но и население, которое на себе испытает издержки непопулярных экономических реформ. Поэтому ключевым вопросом для королевства становится благополучие грядущей передачи титула от Салмана, чья легитимность не вызывает сомнений среди членов династии, к сыну Мухаммаду, совершившему головокружительный карьерный взлет по новым, не устоявшимся пока правилам.

Сама логика создания Саудовского национального антикоррупционного комитета (о чем было объявлено за несколько часов до ареста принцев) во главе с Мухаммадом бин Салманом делает его не столько инструментом борьбы с коррупцией, сколько репрессивной машиной, призванной без суда и следствия устранять любого, кто будет представлять угрозу нынешнему монарху и его сыну. Свое предназначение комитет оправдал уже в ходе первого заседания, где 11 влиятельным принцам – в том числе главе Саудовской национальной гвардии Мутаибу бин Абдалле и одному из богатейших людей королевства, главе медиахолдинга Rotana Валиду бин Талалу, – были предъявлены обвинения во взяточничестве и отмывании денег. Саудовская национальная гвардия была единственным военным институтом, неподконтрольным Мухаммаду бин Салману. В случае с Валидом бин Талалом угрозу представлял контроль над крупнейшим медиахолдингом королевства, в любой момент способным обрушиться на наследного принца и его непопулярные реформы. Теперь, после их устранения, король и его наследник взяли под свой контроль все силовые, финансовые и информационные рычаги управления государством.

Но чистки лишь части большой истории. Амбициозный наследный принц в течение нескольких месяцев не просто ликвидировал политических конкурентов, но и предпринял попытку слома существовавшей со времен короля Абд ал-Азиза структуры взаимоотношений власти и подданных, основанной на лояльности не только монарху, но и авторитету самой государственной власти. А значит, аресты принцев – не просто зачистка политического пространства Мухаммадом бин Салманом, но и обнажившийся тренд на отказ от существовавшего десятилетиями в Саудовской Аравии принципа умеренности в пользу радикализации и установления единоличной диктатуры в королевстве.

Автор – старший преподаватель НИУ ВШЭ