Почему Россия не Швейцария

Швейцарские граждане сказали нет и большинством голосов (52,7%) отклонили новую пенсионную реформу, которую предложили власти страны. Референдум по этому вопросу состоялся в минувшее воскресенье. Основной пункт предлагавшейся реформы – увеличение размера взносов в фонд так называемой первой опоры (аналог социальной пенсии в России) на 0,3% и снижение тарифа взносов в фонд «второй опоры» (аналог пенсионных накоплений в России) с 6,8 до 6%. Конечно, россияне могут подумать, что результаты голосования выглядят логичными, поскольку население никогда не выскажется против своих финансовых интересов. Но в Швейцарии все не так просто. Например, в 2016 г. граждане Конфедерации проголосовали против гарантированного безусловного дохода в 2500 франков (около 150 000 руб. по текущему курсу) ежемесячно каждому жителю государства. В стране с развитой прямой демократией население прекрасно понимает, что в бюджете этих средств нет и подобные решения могли бы привести к нарушению стабильности государства.

Тем не менее против новой реформы системы, основы которой были заложены еще в начале 1970-х гг., швейцарцы выступили. Более того, последние пенсионные перемены в стране были 20 лет назад, и с той поры любые попытки что-то изменить жестко пресекались. И это понятно. Швейцария закрепилась на втором месте после Норвегии в глобальном рейтинге компании Natixis (Global Retirement Index – регулярное исследование комфортности жизни для пенсионеров) во многом именно потому, что последовательно, без многочисленных потрясений выстраивала систему, которая сейчас позволяет большинству пожилых людей в этой стране вести практически тот же образ жизни, что и в период трудовой активности. Помните секрет английского газона? Посадить траву, поливать, косить... и так 300 лет. Так и швейцарская пенсионная система основана на последовательности принятых решений, которые, безусловно, могут несколько корректироваться, но редко и не революционным путем.

Казалось бы, какое отношение мы имеем к этому значимому для Швейцарии событию? Связь такая. При всем различии в уровне жизни пенсионеров в наших странах (Россия занимает 40-е место из 43 в Global Retirement Index) у самих систем много общего. Скажу больше – наша система является практически калькой со швейцарской, которая, в свою очередь, могла бы служить прообразом того, к чему мы могли со временем прийти. Конечно, с поправкой на различия в уровне зарплат, в отношении к работе, производительности труда, а также к тому, как распоряжаться своим доходом. Не нужно забывать и о развитой гражданской ответственности, которая предполагает, что люди не полагаются только на государство.

Итак, в Швейцарии трехуровневая пенсионная система. Фонд «первой опоры» формируется из солидарных выплат застрахованного лица и государства. Это аналог нашей распределительной системы. Как и в России, жить на пенсию первого уровня сложно. В Швейцарии для получения максимальных выплат (чуть более 2300 франков – более 135 000 руб.) в этой части необходимо выплачивать взносы в течение определенного времени (у нас это стаж). Минимальные же выплаты составляют порядка 1200 франков, или около 72 000 руб. в месяц, что для Швейцарии очень мало.

Основой благосостояния швейцарских пенсионеров считается «вторая опора» – это аналог наших пенсионных накоплений. Эта часть с 1985 г. является обязательной и складывается из взносов как застрахованного лица, так и работодателя. В сочетании с «первой опорой» вторая может обеспечить коэффициент замещения на уровне 60–80%.

В 2016 г. впервые за всю их историю фонды «второй опоры» в совокупности превысили сумму в 1 трлн франков (по данным портала swissinfo). Порядка 80% этого капитала находится в управлении у пенсионных фондов, остальные 20% доверены страховым компаниям. Для сравнения: резервы центробанка Швейцарии на конец 2016 г. составляли «всего лишь» 690 млрд франков. А ВВП Швейцарии в прошлом году – 658 млрд франков. Бюджет «первой опоры» по сравнению с этими показателями и вовсе выглядит бледно – 44 млрд франков.

Есть еще и «третья опора», которая схожа с добровольными отчислениями у нас в рамках НПО (негосударственное пенсионное обеспечение). Но схожесть эта весьма условна, поскольку швейцарцы сами выбирают пенсионные программы и делают добровольные взносы. У нас добровольное страхование в 90% случаев – корпоративные программы. Сейчас в условиях финансовой нестабильности лишь небольшая доля компаний способна сохранить и развивать подобное поощрение сотрудников. Сами же люди не готовы копить на пенсию, поскольку не верят в неизменность правил игры.

Реформа, предложенная на референдум в Швейцарии, предполагала усиление «первой опоры» за счет второй. Авторы реформы отмечали, что в условиях повышения продолжительности жизни на фоне снижения численности работоспособного населения правительство может в обозримом будущем столкнуться с дефицитом фонда «первой опоры» и будет вынуждено искать дополнительные источники для выплаты пенсий. Что же касается второго уровня – там проблемы связаны с тем, что сейчас в развитых странах сложно найти инструменты для инвестирования, которые принесли бы ощутимый доход. Поэтому авторы реформы сочли возможным предложить изменения в пользу социальной пенсии, но швейцарцы высказались против. У россиян никто не спрашивает их мнения, хотя подобная реформа практически уже стартовала и в нашей стране.

В 2002 г., когда в России началась первая серьезная пенсионная реформа, система также задумывалась трехуровневой. Как и в Швейцарии, планировалось, что первые два уровня будут обязательными. И ставка также делалась на пенсионные накопления: они не должны были направляться на выплаты текущим пенсионерам, а зачисляться на индивидуальные счета работников, инвестироваться и создавать персональный капитал, который увеличил бы выплаты на заслуженном отдыхе. Второй уровень начал бурно развиваться, усиливая свои позиции с каждым годом. Сейчас пенсионные накопления в России превысили 4 трлн руб. и имели шансы в ближайшие годы догнать бюджет ПФР, если бы не мораторий, который был объявлен в 2014 г. и с того момента постоянно продлевается. По прогнозам, к 2019 г. из-за моратория пенсионные фонды недополучат с учетом инвестдохода около 3 трлн руб. Если сложить 4 трлн и 3 трлн, то практически мы и получаем бюджет ПФР на выплаты пенсий, пособий и маткапитала.

В России, к сожалению, именно «второй уровень» первым попадает под прицел реформаторов, которые за их счет пытаются закрыть любую дыру, которая образовалась на «первом этаже». Сначала (в 2004 г.) накоплений лишили людей, которые родились до 1967 г. Сейчас из-за многолетнего моратория новых поступлений на свои счета лишились и граждане, рожденные в 1967 г. и позднее. Ныне речь идет и вовсе о том, чтобы вывести пенсионные накопления из ОПС (обязательная пенсионная система), что фактически можно считать концом реформы 2002 г. и практически полным отказом от многоуровневой системы в пользу распределительной. В дальнейшем это, естественно, повлияет на уровень жизни пенсионеров, поскольку выплаты будут поставлены в полную зависимость от доходов бюджета ПФР и федерального бюджета.

И тут у нас проблем, конечно, куда больше, чем в Швейцарии, где, например, ощутимый дефицит «первой опоры» прогнозируется только в 2025 г. Российская базовая часть уже много лет живет в дефиците, который покрывается за счет федерального бюджета. В альпийской республике, невзирая на значительное увеличение продолжительности жизни, до сих пор на одного пенсионера приходится три работающих гражданина. У нас это соотношение уже находится на критическом уровне 1 к 1,7, эксперты предсказывают, что уже в 2020 г. будет паритет, а к 2030 г. на одного работающего будет приходиться 2 пенсионера. Учитывая, что значительная часть работодателей не уплачивает страховые взносы за своих сотрудников, положение движется, не побоюсь этого слова, к катастрофе. Если сейчас коэффициент замещения у нас примерно 32%, то уже через 15–20 лет может опуститься до 25%.

Только несколько уровней пенсионной системы могли бы не допустить настолько масштабного снижения коэффициента замещения. Выплаты из пенсионных накоплений в России (в 2016 г. – 800–1100 руб. в месяц) из-за недостаточного периода их формирования пока незначительные. Такая ситуация продлится до 2022 г., когда общеустановленного пенсионного возраста достигнут женщины 1967 года рождения. Пенсионные выплаты из добровольных отчислений в среднем пока составляют 3000 руб. на фоне средней страховой пенсии чуть выше 13 000 руб. Предположим, что мораторий на пенсионные накопления не случился и все столпы российской пенсионной системы развиваются в режиме «до 2014 г.». Тогда через 20 лет пенсионной реформы 2002 г. при реальной доходности пенсионных сбережений на уровне 1–2% годовых общий коэффициент замещения к 2032 г. вполне мог бы превысить 40%, из которых порядка 15% обеспечили бы накопления, сформированные в рамках второго и третьего уровней.

Стоит отметить, что в НПО участвует всего примерно 6 млн человек. Это очень мало. Сегодня в качестве компромисса для сохранения накопительного компонента в пенсионной системе предлагается введение добровольного аналога под названием ИПК (индивидуальный пенсионный капитал). Если бы он внедрялся не как замена обязательным пенсионным накоплениям, а как новый инструмент в НПО, то общий коэффициент замещения к 2030 г. мог бы превысить и 50% среднего заработка. Конечно, в денежном выражении до Швейцарии мы дотянуть не сможем из-за поправки на отношение к работе, производительность труда, способы управления доходом, привычку полагаться не только на государство. Но все же при одновременном развитии трех уровней и российские пенсионеры смогут в большей, чем сейчас, степени сохранить образ жизни, который они вели до выхода на заслуженный отдых.

Но почему-то единственный вариант спасения, который видит в этой ситуации социальный блок правительства, – укрепить распределительную часть за счет накоплений, разрушив при этом российскую «вторую опору». Всем, даже авторам такого решения, очевидно, что это соломинка, за которую утопающему долго не продержаться. 6% взносов, которые планируется закрепить за распределительной частью, имеют слишком низкий потенциал для нейтрализации огромного количества проблем, накопившихся в базовой части. Когда эффект от этого будет исчерпан, откуда будут брать деньги на выплаты текущим пенсионерам? Вариантов немного – повышение страховых взносов при одновременном увеличении пенсионного возраста. Но даже эти меры не позволят довести коэффициент замещения до более или менее приемлемого уровня. 

Система ИПК была предложена финансовым блоком правительства как альтернатива пенсионным накоплениям в рамках ОПС. Однако из-за разногласий с социальным блоком Минфину и ЦБ пришлось пойти на компромисс, заменив автоподписку на авторегистрацию. Это фактически сводит на нет перспективы механизма. В Швейцарии именно принцип обязательности «второй опоры» стал основой для развития этой части. Причем при условии более высоких зарплат. Учитывая уровень российских доходов, можно предположить, что люди не станут делать взносы в ущерб текущему потреблению.

В Швейцарии, которая занимает 2-е место в мире по уровню жизни пенсионеров, резких и необдуманных перемен в такой консервативной области, как пенсии, не признают. И в воскресенье проголосовали против усиления роли социальной пенсии. В России, к сожалению, очевидно движение в сторону исключительно минимальной социальной пенсии, но нашего мнения по этому поводу никто не спрашивает.

Автор – президент Ассоциации негосударственных пенсионных фондов