Скандальное дело Серебренникова породило множество комментариев о, мягко говоря, несовершенстве механизмов государственного финансирования культуры. Это несовершенство во многом выгодно власти.
С точки зрения государства, нет разницы между строительством моста и постановкой спектакля: производство обоих продуктов за счет федерального бюджета финансируется одинаково. Такой механизм далеко не всегда соответствует реалиям современного арт-процесса, одновременно бюрократизируя его и стимулируя поиски обходных маневров, а значит, создавая «спящие» условия для уголовного преследования.
Субсидии в области культуры и искусства (это основная форма их финансирования) предполагают обязательное казначейское сопровождение. Выделенные государством средства переводятся не на расчетный счет театра, продюсерской компании, организаторов фестиваля и т. п., откуда те на свое усмотрение берут деньги в соответствии с производственными потребностями, а на счет в казначействе, откуда деньги могут быть переведены поставщикам и подрядчикам только после 100%-ного выполнения ими работ и проверки всех договоров и платежек. То, что не подтверждено должным образом оформленными документами, не оплачивается, а то, что потребовало расходов значительно сверх предварительной сметы, может быть оплачено не полностью. Авансирование работ, как правило, в договоре о выделении госсубсидии не предусмотрено, а если предусмотрено, то тратить аванс можно строго на определенные цели: например, на зарплату.
То есть как минимум запускать производство субсидируемого государством культурного продукта продюсерам необходимо на свои средства.
В частности, только чтобы подать заявку на получение субсидии на съемку кино- или мультфильма, нужно предоставить в Минкультуры справку о наличии у производителя «материально-технических и кадровых ресурсов» и внести залог в размере определенной суммы собственных живых денег: например, для игрового фильма – это 1,5 млн руб. на производство и 0,5 млн руб. на завершение, для телесериала – 2 млн руб. на производство, для анимации – 30 000 руб. (если заявка не получает господдержки, залог возвращается). Ликвидировать кассовый разрыв такими суммами возможно далеко не всегда. В некоторых случаях продюсеры решают вопрос за счет кредитов, но для банков это проблемная сфера: если в случае производства, например, фильма в залог могут быть предоставлены авторские права, то что могут дать банку организаторы какого-нибудь фестиваля медиа-арта?
Получить наличные из средств госсубсидии легально невозможно в принципе, а расходы, оплата которых возможна только наличными, существуют. Другие расходы, порядок которых может вызвать вопросы у проверяющих, – гонорары участников: сколько-нибудь стандартных ставок (в советском понимании) нет. Чисто творческие проблемы – остановка процесса из-за болезни актеров первого ряда, брак в работе, изменение замысла – возможны даже при высокой технологичности творческого процесса, что приводит к перерасходам или дополнительным тратам.
При этом возможности для контроля государства за использованием его денег есть. Госденьги выделяются не одним траншем, а в несколько этапов, причем каждый следующий транш перечисляется только после предоставления и приемки министерством финансового отчета по предшествующему периоду и письменного подтверждения проведения мероприятия, съемок, постановки и проч. Договорами на предоставление субсидии оговаривается и право министерства (силами профильных органов) проводить проверки целевого расходования бюджетных средств на предварительных этапах работы.
Как проверить эффективность потраченных государством денег? Если с классическими инвестициями механизм и критерии оценки эффективности госрасходов понятны и не вызывают споров, то с субсидированием нематериального производства консенсуса нет, рассуждает Александра Суслина из ЭЭГ. Повышение эффективности госрасходов и усиление возможностей контроля были в числе задач, которые должна была решить система казначейского сопровождения. Но сама по себе она эти вопросы не решает, коррупция, растраты и неэффективные инвестиции никуда не исчезли.
Нынешняя система госфинансирования культуры и искусства остается несовершенной, хотя и предполагает бОльшую ответственность и прозрачность, отмечает Анастасия Иволга из «Трансперенси интернешнл – Россия». Экспертные группы Минкульта, принимающие решения о выделении денег, не обременены декларациями о возможном конфликте интересов, а финансовая документация, которую предоставляют получатели субсидий в министерство, недоступна для публичного аудита, что делает возможным злоупотребления как со стороны государства, так и со стороны подрядчиков.
Зарегулированность субсидирования появилась как ответ на коррупционные нарушения, но она же сильно ограничивает возможность законной работы – т. е. создает условия для новой коррупции как бизнеса на обходных путях. Здесь важно то, что решение о финансировании культуры или науки принимает чиновник, а не профессиональное сообщество. Во многих европейских странах культура финансируется через посредничество некоммерческих фондов, которые аккумулируют государственные и негосударственные средства и принимают компетентные решения о выделении средств. Качественная репутационная среда создает атмосферу доверия, в которой донор может иногда опираться на репутацию реципиента (что не отменяет строгой отчетности по итогам).
В нашей системе прямых отношений художника с властью, во-первых, велик риск некомпетентных решений, во-вторых, создается нездоровая конкуренция за доступ к источнику, в-третьих, вопрос финансирования неизбежно политизируется – либо прямо условиями лояльности, либо рисками попадания в войну за распределение денег между группами во власти.
В России система репутаций не только не создана, власть во многом работает на их разрушение. И профессиональные сообщества у нас слабые, а профессионалы привыкли поодиночке решать свои вопросы с государством.
Полная версия статьи. Сокращенный газетный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)