Как мифология инфицирует мировоззрение власти

Аналитика дает сбалансированные оценки влияния антироссийских санкций. С одной стороны – несомненный вред и ряд серьезных осложнений на десятилетия, с другой – катализатор саморазвития, диверсификации и импортозамещения, стимул экономической эмансипации, политической мобилизации и социальной консолидации. Логика известная: в кольце врагов сильнее дружат с самими собой, а все, что людей не добивает, делает их еще более сильными недобитками.

Подобная амбивалентность есть и в воздействии санкций на сознание. В режимах постмодернистской идеократии все решают ментальные процессы; для «политики виртуального» потоки сознания важнее всех «Северных потоков», вместе взятых. Действия США порождают не всегда адекватные реакции, но вместе с тем это и медицинская провокация на особо опасные симптомы. Санкции поставили перед нами зеркало, и в этом отражении есть много ценного для правильной диагностики.

Первое, что бросается здесь в глаза, – резкое ментальное расслоение как говорящих, так и слушающих. По качеству текстов и уровню умственного развития, на который они рассчитаны, это уже не просто градации, но разрывы пластов с совершенно несовместимыми представлениями и логиками. Спектр реакций в информационных ресурсах вскрывает наличие в обществе интеллектуальных страт, в принципе не способных коммуницировать. Достаточно сравнить то, что политики и эксперты пишут «для себя», с поливом шапкозакидательства в корпусе текстов для «базового электората».

Расслоение видно даже на ТВ. На фоне вдумчивых комментариев иногда просто зашкаливает воинственный энтузиазм радостных патриотов. Аналитика в публичном пространстве, конечно же, сдерживает эмоции и лексику (даже в сравнении с тем, как ситуацию обсуждают в кабинетах, в которые не пускают с мобильными телефонами), однако с понятными оговорками здесь возможен и достаточно трезвый анализ. Но на другом полюсе – в информационных ресурсах и агрегаторах новостей «на массу» – мы попадаем в среду деструктивных, злокачественных нарциссов, теряющих связь с реальностью в упоении собственной грандиозностью и всемогущественностью. Чтобы такое писать, надо очень любить себя и совсем не любить людей, держа их за полных идиотов.

С самого начала санкционной войны появились тексты, сбивающие прицел на 180 градусов. В тоне позитивной сенсации сообщалось о шоке, в который повергли Белый дом «ответные меры Москвы». Потом все же сообразили, что заявления о подрыве наступательного потенциала США лишением их дачи и склада в Москве не во всем убедительны. Аргументы стали весомее. Вот несколько характерных клише в жанре искусства заголовков: «На Западе бьют тревогу: в ответ на санкции Москва может похоронить американскую экономику»; «Россия и Китай приготовили «сюрприз» для Вашингтона – озвучены три шага, которые добьют экономику США» (о конце доллара); «Трамп пустил в ход лесть, чтобы загладить вину перед Путиным» (в переложении из Augsburger Allgemeine); «Второй удар Москвы – это конец, уже не подняться» (о Прибалтике после решения начать перевод транзита российских грузов на собственные мощности).

Венчает решительную линию лозунг одного из зампредов: «Больше санкций – крепче Родина». Теперь всякий, пытающийся смягчить санкции, считается ослабляющим крепость России. Впору объявлять импичмент не только Трампу. Что же до идеи о том, что Россия до сих пор не обрушила однополярный мир и доллар и не избавилась от углеводородной зависимости только потому, что ей мешало отсутствие внешних санкций, то это тоже не для слабонервных.

Итак, три обобщающих вывода.

Во-первых, на ментальном уровне страна трагически расколота. Это дискурсы не просто людей разного уровня развития, но и принципиально иной психической организации. Каждому из этих полюсов оппонент должен представляться не вполне нормальным. Логики настолько несовместимы, что должны производить впечатление взаимного бреда на уровне уже не когнитивного диссонанса, а органического поражения мозга. Если же исходить из целостной модели сознания, то тогда это пациент с явными симптомами шизофрении и с расслоением личности на отчаянно враждующие структуры. Иначе это называется «диссоциативным расстройством идентичности» или «расстройством множественной личности», когда в теле одного человека уживаются и сменяют друг друга более одного эго-состояния. В нашем политическом сознании и бессознательном эти личности в случае прямого контакта должны были бы элементарно убить друг друга.

Во-вторых, в отношении к санкциям особой гранью предстает и проблема отношения к «народу» – то, что в нашей политической лексике называют «проблемой быдла». Обычно такое отношение к народу приписывают либеральным интеллектуалам. Однако на данном примере видно, что гораздо больше уважения к людям именно в критично настроенной аналитике. И наоборот, образ «быдла» явно присутствует в ковровой пропаганде, пытающейся внушить людям, что Трамп, в ужасе от того, что жестокий Кремль оставил его посольство без барбекю, ударился в лесть нашему национальному лидеру в уповании на высочайшее снисхождение. Это отношение к массовке даже не как к людям третьего сорта, а как к другому виду млекопитающих.

И, наконец, в-третьих, проблема остаточного воздействия пропаганды на сознание самих пропагандистов. Создатели мифов для массы как коллективный субъект (исполнитель плюс заказчик) постепенно становятся жертвой своих же измышлений и неосторожно разбуженных страстей. Люди наверху начинают верить в свои же лозунги, буквально интерпретируя собственные метафоры. Деформируется картина мира: мифы для толпы становятся основой принятия ответственных политических решений. И не только потому, что ложь надо поддерживать хоть чем-то в realpolitik, но и потому, что мифология инфицирует мировоззрение самой власти. Пытающиеся ослепить других со временем слепнут сами.

Автор – руководитель Центра исследований идеологических процессов

Полная версия статьи. Сокращенный газетный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)