Неравная занятость
В развитых странах структура рабочих мест поляризуется, у России другие проблемы
Развитые страны преодолели последствия экономического кризиса в сфере занятости, однако новые рабочие места отличаются от прежних. Об этом свидетельствуют данные доклада ОЭСР «Перспективы занятости 2017».
Уровень занятости в странах ОЭСР к концу 2018 г. достигнет 61,5% (среди людей 15–74 лет); это выше уровня в 60,8% в конце 2007 г. По данным Eurostat, в I квартале этого года число трудоустроенных в странах Евросоюза и еврозоны выросло до максимальных значений за всю историю наблюдений – соответственно 234,2 млн и 154,8 млн человек.
Впрочем, новая занятость имеет другое качество. Кризис не прошел бесследно, и рабочие места сегодня уже не обеспечивают таких гарантий, как 10 лет назад. В более мобильном и диверсифицированном мире более высококвалифицированные работники получают непропорционально большие преимущества перед низкоквалифицированными. В странах ОЭСР средний располагаемый доход наиболее обеспеченных 10% сегодня в 9 с лишним раз выше дохода 10% наименее обеспеченных, тогда как 25 лет назад они различались в 7 раз. С 1995 по 2015 г. занятость в среде работников средней квалификации сократилась на 7,6 п. п., тогда как в среде высоко- и низкоквалифицированных увеличилась на 5,3 и 2,3 п. п. соответственно.
Отчасти поляризация связана со смещением рабочих мест от производства к сфере услуг. Но в куда большей степени это отражение усиливающейся поляризации внутри индустрий, которая совпала с быстрым развитием сферы IT и географической диверсификации производств. Наконец, активная автоматизация производств сказывается в первую очередь на специальностях, требующих средней квалификации.
По словам экономиста Владимира Гимпельсона, поляризация на рынке труда – процесс, начавшийся задолго до кризиса 2008 г., кризис только обострил уже существовавшие тенденции. Но России он пока не касается. Как отмечали Гимпельсон и Ростислав Капелюшников в работе «Поляризация или улучшение?», посвященной структурным изменениям занятости в российской экономике в 2000–2012 гг., вместо поляризации здесь наблюдалось сокращение доли «плохих» рабочих мест и увеличение доли «хороших» – прежде всего за счет сокращения занятости в сельском хозяйстве и интеграции в мировой рынок.
Этот тренд, вероятно, можно назвать догоняющим. Впрочем, он замедлился после кризиса, а сейчас все меньше причин как для его продолжения, так и для гипотетической поляризации: резерва для сокращения «плохих» рабочих мест почти не осталось, стагнация в экономике и отсутствие надежд на технологический рывок не обещают развития автоматизации.