Карьерный мотив преступной борьбы с коррупцией

Вынесенный на прошлой неделе приговор генералу полиции Денису Сугробову – 22 года лишения свободы – едва ли не самый суровый в постсоветское время в отношении правоохранителя, обвинения в адрес которого были непосредственно связаны с его служебными обязанностями. Суд согласился со следствием в отношении мотива инкриминируемых Сугробову и его подчиненным преступлений – желания получить продвижение по службе, награды и премии. Выглядит это довольно странно, так как продвижение наверх является мотивом любой службы. При этом защита Сугробова утверждала, что, напротив, желание получать все эти награды самим было целью разработавших Сугробова оперативников подразделения собственной безопасности ФСБ, которые обеспечивали также расследование в отношении экс-губернатора Никиты Белых, бывшего министра экономического развития Алексея Улюкаева и видных чиновников и бизнесменов в других громких делах.

Уголовное дело «сообщества Сугробова», судебный процесс и мотивировочная часть приговора засекречены – как можно судить из утечек, а также из дел в отношении потерпевших, потому что там описывались «методы оперативной работы». То есть способы внедрения агентов с последующей организацией задержания взяточников и расхитителей с поличным. Лично Сугробову вменяется и провокация взятки.

Поскольку провокация взятки прямо считается Уголовным кодексом преступлением, но без чего-то подобного для задержания взяточника с поличным не обойтись, в обиход вошло понятие «оперативный эксперимент». Чем он отличается от провокации взятки, сами оперативники толком объяснить не могут – в обоих случаях инициатива по конкретному эпизоду исходит от оперативных работников. Как известно, сажают обычно не за то, что ты украл, а за то, что удалось доказать. Именно из-за практической невозможности доказательства получения взятки иначе как при прямой передаче наличных бесчисленные антикоррупционные конвенции и законы предлагают сравнивать доходы и расходы, контролировать расходы и предписывают другие косвенные меры противодействия коррупции. Однако если у борцов с коррупцией стоит цель «нарубить» как можно быстрее «жирных палок», то без провокаций с помощью агентуры разной глубины залегания в подобной работе не обойтись. Дело все быстрее идет к фальсификации доказательств, и это один из случаев, когда борьба с коррупцией хуже, чем сама коррупция. Стоит, кстати, отметить, что у самого Сугробова (в отличие от его бывшего подчиненного полковника Дмитрия Захарченко) миллиардов не нашли и конфискации имущества в приговоре нет.

Рано или поздно количество пострадавших от такой борьбы с коррупцией «не последних людей» становится слишком велико, и уверенность борцов с коррупцией в данном им сверху карт-бланше превращается в иллюзию. Остается лишь найти в нашей сложной и разветвленной системе правоохранительных органов противовес, с помощью которого уже в отношении самих этих борцов можно провести успешный оперативный эксперимент, – и борцы с коррупцией становятся организованным преступным сообществом.