Живое бессмертие

После новогодних празднеств только ленивый не отстрелялся в сети по поводу парада классиков возрастной эстрады на отечественном телевидении. Но за массовым острословием выпали действительно серьезные вопросы: а) почему этот далеко не новый эффект так проявился и зацепил публику именно в нынешнем году; б) не проступают ли здесь общие черты все более консервирующейся российской действительности?

Интерес вовсе не досужий, поскольку наше телевидение вскрывает многое в сути не только политики, пропаганды и сознания, но также всей отечественной экономики, форм администрирования и перераспределения, кадровых, инновационных и т. п. стратегий. До всякой метафизики и «духа времени» (что, несомненно, есть) здесь срабатывают и совершенно посюсторонние факторы утилитарного, прагматического свойства. Важен также и ареал воздействия: телевизор у нас смотрят едва ли не все – и его зомбированные любители, и просто люди, привыкшие к мельканию и бормотанию где-то на периферии зрения и слуха. Смотрят его даже яростные ненавистники: ругать ящик последними словами, ни на минуту не отрываясь от зрелища, – наша национальная забава.

Российская общественность с живым интересом следит за тратами бюджетных средств на самых разных уровнях и в разных масштабах – как в грандиозных мегапроектах (например, связанных с особо масштабным строительством или проведением суперакций), так и в госзакупках местных властей с их зашкаливающим самообеспечением, ценой мероприятий, локального благоустройства, декора и проч. Здесь интересуют схемы распилов и откатов, обхода конкурсных процедур и тендеров, обеспечения монополизма аффилированных исполнителей. В отношении нашего телевизионного пантеона также сначала было бы полезно в деталях изучить экономику отрасли и понять, каким образом здесь формируются противоестественные монополии, в которых даже юмористические циклы живут по законам «Газпрома», РАО ЕС, РЖД, «Сколково» и «Роснано». Сначала проясняются простые вопросы – что сколько стоит, как оценивается и распределяется, кому и за что достается – плюс схемы администрирования и агенты влияния, а уже потом можно обсуждать особенности состава эпохального праздничного концерта нон-стоп по всем каналам.

Эта экономика задает стиль, имя которому «красота наотмашь». В эстетике изобилия и помпы всего много и все дорого, по крайней мере зрительно. В таких схемах всегда есть куда деньги зарыть и откуда откопать. Безотносительно любой конкретики сам этот формат располагает к куда более масштабным аналогиям. Если «лето – это маленькая жизнь», то зима в нашем ТВ – это маленькая Олимпиада, пусть не по деньгам, но по ресурсам, интересам и схемам. Или локальная войнушка.

У этого бешенства новогодней феерии есть, как ни странно, даже параллели с научно-техническим прогрессом. Страна обречена на технологическое отставание, если сама ее экономика отторгает инновации. Наше ТВ не назовешь отстающим, наоборот, где еще в мире можно увидеть на каждой кнопке такой карнавал с иллюминацией и салютом! Один ослепительный блеск этой профессионально осклабившейся коллективной улыбки затмевает любые торжества в истории наблюдений. Все это вполне вписывается в общий дух «посткрымского восторга» как ежегодный апофеоз, и этот настрой по-своему эффективен, по крайней мере политически. Но только в очень узком секторе смыслов и близком временном горизонте. Экономика блокировки инноваций в своей логике тоже эффективна – во всяком случае, по тем частным интересам, мотивам и критериям, которые ее формируют. Как все это скажется на будущем страны и поколений – вопрос отдельный и в настоящий момент для власти не столь актуальный.

Сугубо экстенсивным напором количества всего – смонтированной экзальтации зрителей, роскоши серпантина, конфетти, шума и блеска – эстрада скрывает унылую консервацию приемов, форм и самого стиля. Будто замерло все во времени расцвета примадонны, ее учителей и сверстников. Это не ретро и даже не винтаж, поскольку все подается как вполне свежее и современное – как вовсе не старые, а именно вечно новые песни о главном. Заштампованность распространяется уже не только в авторском и исполнительском пространстве, но и во времени стилизации. Но это и не постмодерн с его всеядной и вневременной эклектикой: в страстном запросе «сделайте нам красиво» и в профессиональном ответе на этот запрос ноль самоиронии и все более определенная претензия на универсальный, большой стиль. Даже сам исполнительский комплект номера будто сошел с конвейера: звезда на фоне атлетичной, спортивной подтанцовки, численность и пластика которой почти не варьируется. Часто кажется, что кордебалет здесь можно тасовать со звездами в любых сочетаниях.

Эти коллективы странным образом наталкивают на параллели с политикой. Каждый такой номер своим составом воспроизводит в миниатюре... авторитарную верхушку, своего рода карманное политбюро во главе с безоговорочным и сильно дистанцированным лидером. Те же отношения в иерархии, те же внутренние функции фона и поддержки, что в бэк-вокале и подтанцовке в политике.

Более того, здесь так же устроена система вертикальной мобильности, точнее ее отсутствия. Молодежь, «свежая кровь», новые кадры, сама альтернатива – все это если и есть, то строго дозированно и без какого-либо намека на возможность серьезной конкуренции с основным составом, контролирующим командные высоты. В этой эстраде есть свои якобы свободные радикалы, свои Явлинские и даже свои Навальные, но и они лишь подтверждают общее правило, ограничивающее высоту подъема. Кто-то из молодых и ранних должен выступать на «Евровидении», но дома в системе новогодних, праздничных и прочих номенклатурных концертов все свежее знает свое место. Его функция – лишь оттенять и придавать легитимную свежесть эстрадным консервам, в этом смысле мало чем отличающимся от политических. Даже расплодившиеся на ТВ исполнительские конкурсы, в промышленных масштабах выявляющие молодые таланты, не открывают новых примадонн и примадонов, а более похожи на Селигер с Валдаем, а то и вовсе на платные пункты, вербующие массовку.

Все это было и раньше, но сейчас вдруг почему-то приобрело новое качество. Во всяком случае, так это было воспринято. И в самом деле, столь развернутого парада сверхстарых звезд, похоже, еще не было. Если тенденция продолжится, через несколько лет такие концерты будут напоминать даже не несменяемое руководство, а скорее коллективное восстание из праха всех наших последних генсеков. С той лишь разницей, что в эстрадном ЦК не выращиваются свои будущие Горбачевы и Ельцины. Тем более сейчас невозможно представить, чтобы через этот панцирь пробилась со своими «магами» и «королями» какая-нибудь новая Алла Пугачева – как это было в эпоху застоя и сразу после.

Интересно наблюдать, как новая, свободная Россия даже в форматах праздничной телевизионной эстрады все более коснеет, окукливается, разворачиваясь к прошлому. Особенно это заметно с ситуацией «на троне», будь то праздничная эстрада или политическое самовластье. «Историческую справедливость» восстанавливают в отношении как сомнительной славы царей, так и заслуженных, но мерцающих звезд, уже не раз объявлявших о своем уходе с большой сцены. Во всем царит дух искусственной вечности, прижизненной несменяемости в любой кондиции и посмертной славы при любых ошибках и злодеяниях. Еще немного, и праздники Нового года на ТВ будут проходить под знаком Стивена Кинга «Иногда они возвращаются».

Особенно все это проняло думающую публику в преддверии 2017 г., отмеченного юбилейной символикой, а заодно и общим смутным предчувствием чего-то надвигающегося. Мы шли к этому апофеозу годы, но теперь, кажется, предел достигнут и дальнейшее развитие стиля будет все больше походить на массовую истерию с уже явно избыточной канонадой фейерверков. И при любых масштабах суть этого действия мало отличается от формата бытовой пиротехники. Петарда в политике, хлопушка в идеологии – со всеми обычными в таких случаях остаточными явлениями.

Автор – руководитель Центра исследований идеологических процессов