Бойцы любят вспоминать минувшие дни в России в обществе березок, красивых девушек и, конечно, президента Путина.
В пятницу президент подписал указ о приеме в российское гражданство Стивена Сигала (гражданина США и Сербии). Так Россия вознаградила 64-летнего актера за «теплые чувства в отношении нашей страны», пояснил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. Песков добавил, что Сигал «достаточно известный актер» (цитата по ТАСС) и сам просил дать ему гражданство. Сигал считается мастером айкидо и прославился участием в боевиках категории B, с просмотра которых на экранах видеотек начиналась и масскультурная история новой России в 1980–1990-е.
Владимир Путин увлекается дзюдо и испытывает слабость к представителям различных единоборств. Не так давно российские паспорта получили вышедшие в тираж боксер Рой Джонс-младший и боец ММА Джефф Монсон.
Для Путина это компенсаторная любовь, рассуждает культуролог Даниил Дондурей: нынешний Сигал – это воспоминания о прежних мачо, о тех годах, когда Путин смотрел все это кино на первых видеомагнитофонах, и теперешнее общение с ним – это подарок нынешнего Путина тому Путину, образца начала 1990-х. То же можно сказать и о Джонсе, чья профессиональная боксерская слава пришлась в основном на 1990-е. И пусть публично Путин жалеет, что после Махатмы Ганди ему и поговорить не с кем, на деле он предпочитает других героев: которые не говорят, а показывают.
У Монсона немного другая история: он проиграл Федору Емельяненко в знаменитом бою в ноябре 2011 г., когда зрители свистели и угугукали в адрес Путина (дело было после объявления о «рокировке»).
После этого Монсон стал часто бывать в России, получил российский паспорт в 2015 г., а в 2016 г. – паспорт ЛНР.
Жерар Депардье, знаменитый французский актер (не боевиков), чьи лучшие годы тоже позади, стал россиянином в 2013 г. Кремль тогда подсуетился: Депардье как раз громко поссорился с французским правительством, которое ввело 75%-ный налог на роскошь, и переехал в Бельгию. В России французу подарили квартиры в Мордовии и Чечне, он стал почетным удмуртом, но живет по-прежнему не здесь.
Все вышеназванные соискатели лично встречались с Путиным; для российского президента эти публичные встречи еще и хороший пиар. Российский избиратель помнит и Депардье еще по советским временам и людей, умеющих махать руками и ногами, уважает. Путин как бы осуществляет импорт дополнительной гордости – ведь, как говорят социологи, россияне привыкли гордиться не своим уровнем жизни, а достижениями элиты, явленными в телевизоре.
Не столь публично, но более эффективно Путин дает гражданство действующим спортсменам: сноубордисты, фигуристы, конькобежцы, баскетболисты, футболисты пополняют ряды сборной России и даже порой побеждают на Олимпиаде. Есть культурные исключения – например, дирижеры Теодор Курентзис и Фабио Мастранджело. Но вот ничего не слышно о принятии в гражданство перспективных ученых или инженеров. Все-таки физик или химик – это слишком сложный повод для гордости, из него нельзя сделать наркотик для вечерних новостей, говорит Дондурей.
Да, если вдруг человек получает Нобелевскую премию, мы сразу вспоминаем, что он «наш». Нам срочно нужен его статус – но нобелиаты не хотят возвращаться.
Желание все еще известных на Западе и в России людей получить российский паспорт выгодно Кремлю – в условиях внешней изоляции это сигнал и для внешней, и для внутренней аудитории, что Россия с ее «традиционными», консервативными ценностями вовсе не всеми воспринимается как страна-изгой, рассуждает политолог Алексей Макаркин. Для новых российских граждан это напоминание о себе, к тому же необременительное – жить в России они не собираются. Путин, конечно, рад бы дать гражданство и физику, но физики не просят – для ученого мира Путин слишком правый, считает Макаркин. К тому же Россия мало что может дать ученым, для которых пиар – дело далеко не первой важности.