«Двадцатка» важнее «восьмерки»

«Большая двадцатка» сегодня – наиболее представительный форум, где можно обсуждать любые проблемы. Начиналось все когда-то с экономики, но современный мир убедительно доказал, что между политикой и экономикой уже практически невозможно провести грани, причем политика первична. Поэтому «двадцатка» неизбежно становится все более политическим форумом, хотя повестка дня, которую готовит страна-председатель всегда преимущественно экономическая и посвящена глобальным проблемам: экономического роста, финансовой стабильности, развития. Но с конца 2000-х практически каждый раз происходит что-то, что пускает повестку под откос: Греция, Ближний Восток, Украина.

«Двадцатка» оттеснила «семерку» на второй план. «Семерка» и в бытность «восьмеркой» страдала тем, что там явно не был представлен огромный сегмент мира, а после того, как оттуда выбыла Россия, она вернулась к тому, чем была изначально – а была она клубом западных государств. Это, безусловно, важнейшая часть мировой структуры, но отнюдь не единственная, а постепенно уже и перестающая быть самой главной. «Двадцатка» же по набору представленных государств весьма репрезентативна. Там представлены все континенты, все типы режимов, демократические и недемократические, различные экономические уклады, совершенно разные культурно-идеологические модели – и азиатские, и африканские, и европейские. При этом есть достаточно объективный критерий, почему страны входят в «двадцатку»: это 20 первых государств по размеру ВВП. За небольшими исключениями, наподобие Ирана, который сейчас очень важен, в G20 представлены все страны, от которых в мире что-либо заметно зависит. Значимость этой площадки от года к году возрастает.

«Двадцатка» уже давно превратилась в крайне важное дипломатическое мероприятие. Это редкий формат, где могут встретиться, скажем, Путин и Обама, или Путин и Тереза Мэй. В силу сложившихся отношений друг к другу они не приедут, и специальный саммит сейчас организовывать никто не будет из-за очень низкого уровня взаимного доверия. Но когда есть возможность сделать это походя, «на полях», это очень ценная возможность. Особенно с учетом того, что у России и США других форматов для таких встреч, пожалуй, уже и нет. Это же и касается других игроков, скажем, председатель КНР и премьер-министр Японии, которые друг к другу относятся, мягко говоря, без большой теплоты, вряд ли где-то встретятся специально. А «сверить часы», когда это, строго говоря, ни к чему не обязывает, – другое дело.

Китай, конечно, сделает все, чтобы этот саммит G20 был отмечен позитивными достижениями. Но и здесь возник кризис, который влияет на повестку. Сейчас мы наблюдаем явное начало какой-то новой эпохи в Центральной Азии. И информация о здоровье президента Узбекистана, и попытка нападения на посольство Китая в Бишкеке показывают, что предсказания о том, что регион может стать следующим очагом нестабильности, к сожалению, оправдываются. И для Китая, и для России, и для США, трех наиболее весомых членов «двадцатки», это очень серьезная тема для разговора. Уверен, что на российско-китайских встречах, и возможно даже на встрече между Путиным и Обамой эти темы будут подниматься. Для России и Китая это принципиально важно, потому что от стабильности в Центральной Азии зависит как стабильность каждой из стран, так и будущее тех проектов, которые инициируют Москва и Пекин. С нашей стороны это Евразийский экономический союз, а с китайской - Экономический пояс Шелкового пути.

Для России «двадцатка» сейчас - важнейший орган. Во-первых, потому что это действительно растущий по значимости орган мировой координации. Во-вторых, потому что Россия в ней не находится лицом к лицу с Западом, как это было с «восьмеркой» или европейскими форматами, а представляет одну из частей многообразной палитры. По каким-то вопросам интересы участников совпадают, по каким-то нет. В ситуации G20 нет жесткого деления на одну и другую стороны баррикад.

Россия, как представляется, пока недостаточно использует формат «двадцатки». Скажем, два года назад в Австралии, когда на фоне украинского кризиса атмосфера была крайне накаленная, линия «Россия – Запад» воспринималась как основная, все обращали на нее внимание, хотя «двадцатка» – не западное мероприятие. Перед лицом достаточно консолидированного Запада, особенно в условиях кризиса, Россия оказывается в положении если не изгоя, то преследуемого. Поэтому надо максимально активно использовать возможные контакты с теми странами, которые не являются Западной частью «двадцатки». Это очень многообразное сообщество, где, с одной стороны, представлены Турция и Саудовская Аравия, с другой стороны, Индонезия и Южная Африка, и вообще все страны БРИКС. Достаточно пространства для дипломатического и политического маневра.

Россия пока только перестраивает свое мышление, потому что в любом формате мы по инерции смотрим прежде всего на западных участников. Но это - пережиток предшествующего периода, который уже явно не соответствует современному устройству мира. Равно как и периодически возобновляющиеся разговоры о возвращении России в «восьмерку» - обычно с этой темой выступает кто-то из европейцев. Но «восьмерка» принадлежит к тому периоду, когда Россия реально стремилась стать частью Запада, и ее авансом туда пригласили. Теперь уже не стремится. К этому можно относиться с радостью или сожалением, но это уже факт новой политической реальности. Так что «восьмерка» осталась в истории.

Автор - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай»