Карлу Густаву Маннергейму не повезло с Сергеем Ивановым

Память для российских властей – категория политическая. Исторические события и герои раскручиваются в инструментальных целях, и, наоборот, изменения во власти могут быстро приводить к изменению исторического выбора.

Трагикомическая ситуация сложилась вокруг мемориальной доски Карлу Густаву Маннергейму, торжественно открытой 16 июня в Петербурге Сергеем Ивановым (тогда главой администрации президента (АП) и Владимиром Мединским (и поныне министром культуры). Не прошло и трех месяцев, как администрация Центрального района передала в городской комитет по культуре документы о незаконности установки доски. Предполагается, что ее демонтируют до 8 сентября.

Доска установлена на здании бывших казарм кавалергардского полка, в котором Маннергейм служил в 1891–1901 гг. Иванов и Мединский (который также возглавляет Российское военно-историческое обществе, РВИО) были среди инициаторов установки, которая с самого начала вызывала острые дискуссии. Многие справедливо напоминали, что Маннергейм – не только русский офицер и генерал, сражавшийся в русско-японскую и Первую мировую войну. Он был главнокомандующим финской армии, которая до лета 1944 г. была союзником нацистов, оккупировала часть территории Карелии и замыкала кольцо блокады Ленинграда. По данным опроса, проведенного в начале июня 2016 г. «Фонтанкой», против памятного знака Маннергейму высказались 32% респондентов, 25% назвали его «слишком сложным персонажем», поддержали его установку 22%, еще 15% заявили, что вопрос установки памятного знака должны решать горожане на референдуме. Доску пришлось открывать под охраной полиции.

Депутаты петербургского Законодательного собрания почти сразу заявили, что доска установлена с нарушением процедуры – без предусмотренного законом распоряжения губернатора или одобрения советом по мемориальным доскам при городском правительстве. Однако сторонники установки посчитали доску памятным знаком – для него таких решений не требуется.

Вероятно, память маршала Маннергейма предполагалось чтить в неком сером поле, пока она не будет легитимизирована. Так сегодня бывает. Даже памятнику князю Владимиру в Москве (еще одна инициатива РВИО) под нажимом протестующих граждан, экспертов-инженеров и норм ЮНЕСКО приходится переезжать и ужиматься в размере, лишь бы быть открытым.

Здесь уместно напомнить, что по одной из версий отставки Иванова он сам хотел уйти из АП и стать послом в Финляндии, для чего и начал готовить культурные мосты. И наоборот, теперь, после отставки Иванова, Маннергейма стало некому защищать – политолог Николай Петров считает, что решение о снятии доски связано с этим.

Установка памятного знака Маннергейму отражает представления об истории как второстепенной дисциплине, служащей идеологическому и политическому воспитанию, формированию имперской идентичности, где «правильными» считаются герои, способствовавшие созданию великого государства, отмечает политолог Алексей Макаркин. Тут памятная доска Маннергейму и перезахоронение в Москве белых генералов Антона Деникина и Владимира Каппеля сочетаются с открытием бюста Сталина в мемориальном комплексе «Калининский фронт», а воссоздание Преображенского полка гармонирует с возвращением дивизии оперативного назначения Внутренних войск (теперь – нацгвардия) «исторического» имени Дзержинского.

Похоже, что и в этом эклектичном процессе есть свои подводные камни. На один из них наступил Иванов.