Инструментальный или экспрессивный террор
Профессиональный переговорщик Моти Кристалл о том, когда не стоит вступать в переговоры с террористами
Стоит ли властям вступать в переговоры с террористами? Большинство людей ответило бы на этот вопрос отрицательно, ведь, вступая в диалог с террористами, власти потворствуют проявлению агрессии со стороны боевиков. Однако, если вы представляете, как ведутся контртеррористические операции, вам известно, что власти регулярно идут на такой шаг – так было в Израиле, Америке, Европе, и Россия здесь не исключение. Однако, говоря об идее и методологии таких переговоров, надо понимать две вещи: они не равнозначны соглашениям, а также совершенно не обязательно к ним приводят.
Как правило, выбор между тем, вести переговоры с террористами или нет, встает перед властями в следующих ситуациях: политические переговоры и террористический акт. В первом случае террористическая организация принимает решение вступить в контакт с правительством, чтобы добиться политических уступок. Так было с Ирландской республиканской армией в Северной Ирландии, с Организацией освобождения Палестины, подписавшей соглашение с Израилем в 1994 г., и «Тиграми освобождения Тамил-Илама», которые в определенный момент добились договоренностей с правительством Шри-Ланки. Переговоры с террористами такого рода, как правило, становятся вынужденным политическим решением и происходят в том случае, когда властям не удается разбить террористическую группировку силовым методом и стороны попадают в ситуацию, известную в научном мире как «тупик, вредный для обеих сторон» (термин Уильяма Зартмана). Все это «классический» терроризм старого образца, который также называют националистическим. Такими террористами движут националистические идеи и цели – они хотят независимости и предъявляют территориальные претензии, но не цели международного масштаба.
Сегодня, рассуждая о необходимости ведения переговоров с террористами, мы прежде всего имеем в виду ситуации захвата заложников. С 2003 г. мы наблюдаем теракты джихадистов по всему миру – в Сиднее, Орландо, Брюсселе, Париже. Стоит ли вести переговоры с террористами такого типа? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно определить, какова их мотивация.
Профессиональные переговорщики проводят четкое различие между инструментальной и экспрессивной мотивацией. Если террористы берут заложников, захватывают здания или похищают людей, чтобы выгодно их обменять, а в итоге добиться конкретных результатов – политических уступок, власти, ресурсов, – то ими движет инструментальная мотивация. Такая мотивация имелась у палестинских террористов, которые во время Олимпийских игр в Мюнхене (1972 г.) захватили в заложники спортсменов израильской сборной, требуя освободить палестинских заключенных из израильских тюрем, а также у боевиков «Хамас», которые в 2006 г. захватили израильского сержанта Гилада Шалита и в обмен на его жизнь требовали освободить около тысячи палестинских заключенных. В 1972 г. в Мюнхене немецким службам безопасности не удалось провести эффективные переговоры и спасательную операцию, и террористы, прежде чем их удалось уничтожить, убили 11 израильских спортсменов. А в 2011 г. Израиль достиг договоренностей с «Хамас» по освобождению Гилада Шалита.
Террористы «Аль-Каиды» (запрещена в России) вели переговоры с европейскими правительствами, которые заплатили выкуп за своих граждан, взятых в заложники террористами. В 2014 г. США признали факт переговоров с террористами по освобождению захваченного в плен солдата Боуи Бергдала в обмен на пять представителей «Талибана», находившихся в тюрьмах США.
Однако сегодня большинство терактов ИГИЛ (организация запрещена в России), «Аль-Каиды» и других глобальных джихадистских организаций имеют экспрессивную мотивацию, т. е. мотивацию самовыражения. Они хотят продемонстрировать мощь своей идеологии и вызвать страх. Такими были теракты в Париже, Сиднее, Орландо, Мумбаи, Бангладеш. Террористы, глобальные джихадисты баррикадировались вместе с заложниками не с целью выторговать желаемое, а с целью вызвать максимальный общественный резонанс, причинить как можно больше боли и вызвать как можно больше страха.
Самое важное в таких ситуациях для силовых служб – вовремя определить мотивацию террористов и, если ясно, что она экспрессивная, – мой профессиональный совет – не вступать в переговоры. Дальше нельзя тратить время, пытаясь понять, чего хотят террористы. Чем дольше вы будете с ними разговаривать, чем больше времени вы будете инвестировать в этот диалог, тем шире будет эффект в социальных медиа. Важно понимать, что во время терактов они вербуют новых сторонников, которые активно присутствуют в социальных сетях и вдохновляются такими событиями.
Существует несколько ключевых индикаторов, помогающих быстро определить мотивацию. Первый из них – контекст. Как правило, массовые акции в открытых, людных местах рассчитаны на привлечение внимания. Во-вторых, список требований. Нереалистичные, завышенные требования или их полное отсутствие также направлены на привлечение внимания. В-третьих, узнать о мотивации преступников, а также выявить другие индикаторы, известные профессиональным кризисным переговорщикам, можно с помощью анализа используемых террористами слов и терминов, который проводится специалистами по арабской и мусульманской терминологии.
Итак, с террористами стоит вести переговоры, если можно осуществить какой-то обмен, и делать это необходимо очень умно. Но когда их единственная цель – посеять страх, силовые службы должны незамедлительно штурмовать здания и делать все возможное, чтобы спасти заложников, как в знаменитой сцене фильма «Хороший, плохой, злой»: «Когда нужно стрелять – стреляй, а не болтай!»
Автор – профессор по переговорам Московской школы управления «Сколково»