За что платят россияне

За все в мире приходится платить. Как заметил британский журналист и писатель Тони Парсонс, «не доверяйте политикам, проституткам и тем, кто предлагает вам переменить тарифный план, ипотеку, интернет-провайдера, страну проживания, жену абсолютно без всякой платы. Плата взимается всегда». Сегодня россияне расплачиваются за отсутствие структурных реформ, рост качества жизни и ВВП, достигнутые во многом благодаря высоким ценам на энергоносители и увеличению объемов кредитования.

В условиях полной занятости и загрузки производственных мощностей, а также достижения потенциального объема выпуска монетарные и бюджетные стимулы бесполезны. Отмечая структурный характер кризиса, Банк России и Минфин проводят жесткую денежно-кредитную и бюджетную политику. Санкции, контрсанкции и антизападная риторика снижают вероятность помощи извне.

В рамках стартовавшего электорального цикла в России началась работа над стратегией развития. Однако кроме давно всем известных, но по разным причинам не реализуемых рекомендаций по защите прав собственности, повышению эффективности судебной системы, снижению коррупции, реформе системы образования, реализации эффективной правоприменительной практики также следует выделить несколько на первый взгляд не очевидных проблем, которые тем не менее требуют принятия оперативных решений. Анализ истории болезни российской экономики показывает, что неэффективные госкомпании, избыточная доля государства, неоправданный рост расходов на оборону и госуправление являются тем грузом, который тянет экономику на дно. Базовый рецепт избавления от этого груза – сокращать издержки, повышать эффективность бюджетных расходов, покупать технологии и продавать собственность.

На мой взгляд, основная проблема сегодня скрыта в системе госуправления. По данным Росстата, численность госслужащих за 2008–2015 гг. увеличилась на 30,2% до 2,1 млн, а удельная численность госаппарата за прошедшие 30 лет почти удвоилась. В 1985 г. при плановой экономике на одного чиновника приходилось 115 граждан страны, в 2015 г. – 67. При этом расходы на госуправление в СССР составляли 0,8% бюджета, а в 2015 г. – уже 7,1%, что повышает актуальность их аудита и оптимизации.

Нельзя обойти стороной низкую эффективность госрасходов и высокую долю государства в экономике. В докладе о конкуренции Федеральная антимонопольная служба отмечает, что вклад государства и госкомпаний в ВВП в 2005 г. составлял 35%, а в 2015 г. – 70%. В них, по данным Росстата, в 2014 г. было занято 18,9 млн человек. Рост количества ГУПов и МУПов негативно влияет на конкуренцию на локальных рынках. Ключевые компании, принадлежащие государству, имеют, как правило, избыточные непрофильные активы, а их расходы непрозрачны. Бюджетная поддержка неэффективных компаний искажает структуру рынка труда, для которого, несмотря на кризис, характерны высокая занятость и скрытая безработица. Выход из ситуации – в масштабной продаже собственности, что краткосрочно болезненно, но в долгосрочной перспективе является одним из факторов роста экономики.

Предложение Минэкономразвития увеличить расходы на инфраструктуру не лишено белых пятен. Согласно исследованию McKinsey Global Institute по 49 странам Россия в 2008–2013 гг. потратила на инфраструктуру (транспорт, вода, электроэнергетика, телекоммуникации) 4,5% совокупного ВВП, что чуть больше, чем прогнозируемая институтом потребность страны в инфраструктуре в 2016–2030 гг. При этом индекс качества инфраструктуры по отношению к ВВП на душу населения в 2012 г. оказался ниже, чем в среднем по выборке. Вопрос о качестве стратегического планирования потребностей в этой области, а также об эффективности расходов остается открытым. Например, в электроэнергетике избыток электрической мощности во многом стал результатом реализации масштабных инвестиционных программ, в том числе компаний с госучастием, что привело к необоснованному росту издержек потребителей.

В конце июня требующий докапитализации ВЭБ продлил срок погашения олимпийских кредитов до 25 лет, снизив при этом ставку почти в 4 раза – до 2,5%. Россиянам о такой ставке по ипотечным кредитам приходится лишь мечтать. При острой потребности в строительстве высокоскоростных железных и автомобильных дорог реализуемые проекты нередко носят имиджевый характер, а их практическая потребность неочевидна. Например, у самого дорогого объекта Олимпиады в Сочи, железной дороги Адлер – Красная Поляна стоимостью около 285 млрд руб. (из потраченных в общей сложности 1,5 трлн руб.), после завершения Игр была низкая загрузка. РЖД пришлось резко сократить перевозки пассажиров по этому маршруту. Необходим пересмотр структуры проектов и жесткий аудит эффективности бюджетных расходов.

Ключевым вопросом является внедрение новых технологий. По данным Всемирной организации интеллектуальной собственности, лидером в сфере инноваций являются США, которые в 2015 г. подали более 57 385 международных заявок на патенты, далее следуют Япония (44 235), Китай (29 846); у России их всего 792. Прорыв в инновациях в краткосрочной перспективе маловероятен – во многом из-за дефицита ресурсов, идей и невозможности их реализации на практике. При этом низкий уровень технологического развития сдерживает рост производительности труда.

Продуктивной представляется стратегия «догоняющего развития», предусматривающая создание в инновационной сфере компаний с долей госучастия (не более блокпакета) и приобретение патентов и лицензий. Такой подход показал высокую эффективность в 1950–1970-е гг. в Японии, которая приобрела более 15 000 патентов и лицензий, а также в Китае в последние 15 лет, что обеспечило ускоренное развитие технологической сферы и рост ВВП. Кроме того, рост стоимости инновационных компаний в перспективе может быть источником покрытия дефицита бюджета в результате выхода государства из их капитала.

Очевидно, что ситуация в экономике, а особенно в сфере госуправления требует принятия политически опасных, но необходимых решений. В противном случае платить за все опять придется налогоплательщикам.