Правила необъявленной войны

Дискуссии о наказании лиц, совершающих преступления против человечности, имеют не только теоретическое, а прежде всего практическое значение в контексте продолжающегося вооруженного конфликта в отдельных районах Донецкой и Луганской областей Украины. ООН и другие международные организации периодически обвиняют обе стороны конфликта (поддерживаемых Россией сепаратистов и Украину) в использовании пыток и других нарушениях норм международного права. Если взглянуть на проблему с социологической точки зрения, то ответственность за такие преступления несут в первую очередь лица, действия или бездействие которых положили начало конфликту.

Кто виноват?

Доклад депутата польского сейма Малгожаты Госевской о военных преступлениях в Донбассе поступил в Международный суд в Гааге в мае этого года. Если предположить, что производство по этим фактам рано или поздно начнется, то стоит заранее задаться вопросом, кто потенциально может оказаться обвиняемым. Лица, подобные Игорю Стрелкову-Гиркину, с российской стороны и руководство некоторых добровольческих батальонов с украинской стороны? Кажущийся лежащим на поверхности ответ не всегда верен.

Применения исключительно юридических критериев вины здесь может оказаться недостаточно. Как подсказывает опыт процессов над нацистами, для выявления действительных преступников потребуется использование дополнительных социальных и институциональных соображений.

Процесс над Адольфом Эйхманом, одним из высокопоставленных сотрудников гестапо, дал особенно богатую пищу для осмысления источников фашизма и определения круга лиц, которых можно считать ответственными за его последствия. Эйхман был прежде всего функционером, хотя и достаточно высокопоставленным, что отличало его как от лидеров нацистов, так и от непосредственных участников массового уничтожения евреев. Процесс состоялся в 1961–1962 гг. В отличие от Нюрнбергского трибунала на скамье подсудимых сидел один человек, что позволило четче сопоставить вклад личностных и институциональных факторов.

Примечательно, что процесс над Эйхманом повлиял на развитие социальных наук едва ли не сильнее, чем сам Нюрнбергский трибунал. По его итогам написала книгу «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме» Ханна Арендт. Этот процесс также стал источником вдохновения для ряда знаменитых экспериментов в социальной психологии Стэнли Милгрэма (о нем ниже) и Филипа Зимбардо («тюремный эксперимент» в Стэнфорде).

Виноватых нет

Обсуждение случая Эйхмана разделило западное общество на несколько лагерей. Согласно аргументам представителей первого лагеря Эйхман не мог нести ответственность за преступления против человечности. Эти преступления стали неизбежным продуктом особой системы, в которой он жил, – тоталитаризма. В тоталитарной системе люди не имеют доступа к достоверной информации и являются жертвами мощной пропаганды, а потому, выражаясь фигурально, не ведают, что творят. Они, будучи винтиками большого механизма, сами оказываются жертвами системы. Примечательно, что эту точку зрения отстаивала как в своих репортажах с процесса, так и в книге Арендт – представитель наиболее пострадавшей от действий Эйхмана и ему подобных этнической группы.

Если применить такой подход к осмыслению преступлений, совершенных во время вооруженного конфликта в Донбассе, то потребуется оценка степени тоталитарности вовлеченных сторон. О степени тоталитарности можно судить среди прочего по тому, как обеспечена свобода доступа к информации. По этому критерию Украина свободнее России. Согласно оценкам Freedom House за 2015 г., СМИ в России «несвободны» (значение индекса свободы прессы – 83), а на Украине – «относительно свободны» (аналогичный показатель – 58). Сходные оценки дают в 2016 г. и «Репортеры без границ»: 49,03 – для России (148-е место из 180) и 32,93 – для Украины (107-е место). В России и на зависимых от нее территориях значительно сложнее отдавать себе отчет в том, что действительно происходит, в том числе и в Донбассе.

Виновны все

Вторая точка зрения прямо противоположна – виновны все. Тоталитаризм представляется результатом распространенности авторитарной личности, одной из характеристик которой является некритическое восприятие власти и исходящих от нее команд. В преступлениях, совершенных против человечности, в таком случае виноваты не столько конкретные лица, сколько представители тоталитарного общества в целом – все, кто соглашается с его правом на существование и вносит свой посильный вклад в его воспроизводство. Голосуя за авторитарного лидера. Беспрекословно исполняя любые команды, какими бы негуманными они ни были. Борясь на своем уровне с инакомыслием и поддерживая репрессии властей против несогласных.

Теодор Адорно и его соавторы подробно описали составляющие авторитарной личности в одноименной книге 1950 г. Процесс Эйхмана обусловил новую волну интереса к эмпирическому исследованию авторитарной личности. Экспериментальное изучение готовности людей подчиняться власти Милгрэма пришлось как раз на начало 1960-х гг. Милгрэм исследовал, как далеко в исполнении негуманных приказов (применять, исполняя роль «учителя», электрический шок как «стимул» для нерадивого «ученика») могут заходить обычные американцы с улицы. Как оказалось, до двух третей испытуемых продолжали выполнять указания экспериментатора (наделенного в данном контексте властью) увеличивать интенсивность электрического шока после каждого неправильного ответа «ученика», оставляя в стороне сомнения в последствиях своих действий.

В контексте вооруженного конфликта в Донбассе ответственность за пытки и гибель мирного населения может лежать на всех тех, кто предпочел конформистскую стратегию «закрыть глаза на происходящее», тем самым развязав руки непосредственным соучастникам преступлений. Иными словами, виновна авторитарная личность, степень распространенности которой соответственно в России и на Украине должна стать предметом специального эмпирического исследования.

Виновны те, кто способствовал развязыванию конфликта

Третий подход к выявлению виноватых в совершении преступлений более избирателен, чем второй, но не столь всепрощающ, как первый. Он требует выяснения, кем и насколько сознательно принимались решения, которые привели к становлению тоталитарной системы. Правила войны негуманны по своему существу. Война может быть справедливой (для людей, ставших жертвами агрессии), но от этого она не будет более человечной. Как для агрессора, так и для жертвы.

Чтобы победить в войне или хотя бы не быть побежденным, требуется забыть о человеколюбии, ведь побеждает как раз тот, кто действует с меньшим количеством ограничений – моральных, юридических и проч. Не случайно в совершении преступлений против человечности подозревали и тех, кто наиболее активно боролся с нацистами. Например, архивные материалы и воспоминания очевидцев свидетельствуют о массовых фактах сексуального насилия во время оккупации Германии. Доведение же дел до суда в отношении победителей, в отличие от побежденных, всегда проблематично.

То есть вопрос заключается не столько в выявлении тех лиц, которые соблюдали правила войны наиболее последовательно, сколько в определении круга людей, которые развязали вооруженный конфликт, обусловив приоритет правил войны над всеми другими правилами.

В случае Эйхмана собрана достаточная документальная база, чтобы считать вклад его и его непосредственных коллег по гестапо в становление нацизма и массовые убийства евреев во время Второй мировой войны осознанным и существенным. Анализ внутренних документов гестапо показал, что он и ему подобные полностью осознавали, что делали. Ими двигали идеологические и прагматические мотивы. В своих действиях они проявляли инициативу и выходили за рамки слепого исполнения приказов руководства.

В случае конфликта в Донбассе круг лиц как с российской, так и с украинской стороны, решения которых обусловили приоритет правил войны над иными соображениями, еще предстоит определить.

С украинской стороны ими могут оказаться представители региональных (донецких и луганских) олигархических кланов и руководство их «частных армий», которые после изгнания Януковича, верного защитника своих интересов, из офиса президента Украины, вероятно, пошли на обострение ситуации в надежде на сохранение своего влияния. Ожидают беспристрастного анализа и решения украинского руководства по приданию конфликту характера антитеррористической операции. Ссылки на терроризм слишком часто служат оправданием для выхода представителями власти за рамки закона и морали, причем не только на Украине.

С российской стороны ими предположительно были те, кто своими решениями направлял войска в Крым; посылал вооружения, «отпускников» и прочие материальные ресурсы в Донбасс; обеспечивал информационную поддержку этим операциям за рубежом и внутри России.

Именно эти действовавшие (и действующие до сих пор) совершенно сознательно и инициативно лица с обеих сторон и несут ответственность за преступления против человечности, совершенные в результате следования правилам войны в Донбассе.

Победа или суд

Различие между играющими по правилам войны в том, что победителей судить сложнее, если вообще возможно. Поэтому победа среди прочих бонусов – это еще и индульгенция. Может быть, поэтому в Средние века судебные поединки («поле») часто заменяли суд? Победитель одновременно объявлялся и правой стороной в конфликте.

Наблюдающийся сегодня тупик в определении однозначного победителя в Донбассе имеет одну позитивную сторону. Шансы уйти от ответственности за счет победы невелики. А значит, нужно уже сейчас думать об ответственности и исключить саму возможность совершения новых преступлений.

Исходя из вышесказанного, в нынешней ситуации переход от правил войны к другим правилам (международным и национальным – украинскому законодательству, причем вовсе не антитеррористическому) представляется абсолютно необходимым условием. При следовании правилам войны гарантий против повторения преступлений против человечности в будущем просто нет, причем всеми вовлеченными в конфликт сторонами.

Автор – ведущий научный сотрудник ЦЭМИ РАН, профессор университета «Мемориал», Канада