Проигранная битва за головы

Франция никак не может оправиться от захлестнувшей ее волны насилия: на минувшей неделе водитель грузовика насмерть протаранил 84 человека на Английской набережной в Ницце. Это стало уже десятым терактом в стране за последние полтора года и крупнейшим после прошлогоднего нападения на Париж, когда от рук террористов погибло 130 человек.

Разбор «полетов», особенно в российской экспертной среде, не выявил ничего нового по сравнению с тем, что говорилось после всех предыдущих террористических актов – от нападения на редакцию журнала Charlie Hebdo в январе 2015 г. до убийства семьи полицейского в Маньявиле в прошлом месяце. Камни по-прежнему летят в сторону французских спецслужб и правоохранительных органов. Лишь единицы не воспользовались удобным поводом, для того чтобы в очередной раз не упрекнуть французских силовиков в полном бездействии, а самые прозорливые и вовсе связали провалы в работе французских спецслужб с отказом взаимодействовать со своими российскими визави.

Логика во всем этом, конечно же, присутствует. Основная задача правоохранительных органов, как это ни парадоксально, – охрана правопорядка и обеспечение общественной безопасности. А если ее нет, то нет ничего удивительного в том, что к ответу призывают силовиков. Однако винить правоохранительные органы Франции, как ранее Бельгии, США, Египта и многих других стран, ставших жертвами терроризма, – все равно что предъявлять требования к современной медицине относительно ее неспособности вылечивать СПИД, рак и многие другие неизлечимые заболевания.

Терроризм представляет собой не что иное, как болезнь, от которой человечество до сих пор не придумало противоядия. Ни одна страна в мире не может похвастаться изобретением вакцины, гарантирующей ей полную невосприимчивость к террористической угрозе. Мы должны отдавать себе отчет в том, что в современном мире, к огромному сожалению, условный террорист может взорвать где угодно и что угодно – «спящие ячейки» террористических организаций в той или иной степени есть в любой стране мира и могут быть задействованы в любое время. И с этой точки зрения серия терактов, захлестнувших Францию, не ее вина, но ее беда.

Как бы цинично это ни звучало, но Франция выбрана «Исламским государством» (запрещено в России), взявшим на себя ответственность за события в Ницце, равно как и за большинство прежних терактов во Франции, в качестве «демонстрационного материала» для всего остального мирового сообщества. Сам факт того, что террористы раз за разом выбирают в качестве своей мишени Францию, свидетельствует не столько о беспомощности ее спецслужб, сколько об избранной ими тактике: если кому-то суждено стать жертвой террористических структур, то ей этого уже не избежать и никакие меры безопасности не спасут ни одну страну мира от этой угрозы.

И главная проблема заключается в том, что инициатива по-прежнему находится в руках террористов. Министр внутренних дел Франции Бернар Казнев в ходе своего выступления после теракта в Ницце эту мысль подтвердил, заявив о том, что мы столкнулись с новым видом терроризма. Действительно, существенно сократились сроки вербовки потенциальных исполнителей, о чем сейчас говорят французские правоохранители, но самое главное – для совершения теракта с десятками жертв нынче не требуется никакого специального оборудования: достаточно, к примеру, сесть за руль автомобиля. И с этой точки зрения выявлять террористов и пресекать террористические акты будет только сложнее. Трагизм борьбы с терроризмом путем неустанного усовершенствования работы спецслужб состоит в том, что они обречены на вечное пребывание в роли догоняющего: каждая их попытка приспособиться к новым методам осуществления терактов так или иначе выводится на «эмпирическом материале» с множеством жертв.

Не самым лучшим способом борьбы с терроризмом является ужесточение и пересмотр тех правил игры, которые на протяжении многих лет вырабатывались в западном обществе и, бесспорно, являются культурно-цивилизационным достижением Запада. Принятие законов по расширению полномочий спецслужб, ограничению прав и свобод граждан во имя их же собственной безопасности и многие другие инициативы, с которыми выступают российские законодатели и которыми спешат поделиться с французскими, напоминает скорее борьбу с ветряными мельницами, нежели с терроризмом. Причем подобная тактика полностью лежит в логике инициаторов терактов.

Давка в Ницце в День взятия Бастилии, стрельба в концертном зале Bataclan и редакции Charlie Hebdo, теракты в Париже и стрельба в Орландо – все это удар по западному гедонизму, по привычному для европейцев образу жизни, основанному на выработанной в этом обществе системе ценностей. После нападения на Париж в ноябре 2015 г. «Исламское государство», ответственное за теракт, резюмировало: «Вы не будете жить в мире <…> мы будем держать вас в страхе <…> вы будете бояться даже сходить на рынок». Логика последних терактов отнюдь не случайна и направлена на то, чтобы в сознании западного человека идеи свободы и желание получать удовольствие как высшее благо и цель жизни трансформировались в самые примитивные инстинкты – выживания и самосохранения, спровоцировав в конце концов желание мести и вспышку ответного насилия.

Еще со времен Абу Мусаба аз-Заркави, предшественника Абу Бакра аль-Багдади на посту халифа «Исламского государства», в качестве руководства и манифеста этой террористической структуры был взят текст «Управление жестокостью» за авторством Абу Бакра Наджи – план по ослаблению враждебных стран «силой ужаса и истощения». В соответствии с этой концепцией, нанося удары по условным французам, их чувствительным точкам, «Исламское государство» тем самым провоцирует их на выплескивание всего своего бешенства в отношении мусульман, демонстрацию скрытой ненависти, которая клокочет внутри каждого из них. Его цель – втянуть их в открытую религиозную войну, тем самым разбудив «нерадивых» и пассивных мусульман, которые проснутся, как только почувствуют смертельную опасность. Именно поэтому силовой ответ на террористические акты представляется, может быть, и самым напрашивающимся, но уж точно далеко не самым эффективным.

Нужно понимать, что популярность «Исламского государства» связана прежде всего с тем, что для всех маргинализированных и неустроенных слоев общества, начиная от угнетенного суннитского большинства в Сирии и заканчивая натурализованными французами – выходцами из исламских стран, оно представляет собой последний бастион против всех их врагов сразу: от сирийской алавитской диктатуры до «неверного» Запада. Борьба с «Исламским государством» и, шире, с терроризмом – это прежде всего борьба за умы людей, так и не нашедших себя в этой жизни. Как бы банально это ни звучало, но до тех пор, пока условный экс-тунисец не будет чувствовать себя полноценной частью принимающей страны и осознавать свое культурное родство с французским обществом, пока, разъезжая по променаду в Ницце, он будет уверен в том, что под колесами его грузовика гибнут «неверные», а не такие же люди, как и он сам, он обречен быть «спящей ячейкой», которую могут мобилизовать в любой момент времени для очередного теракта.

Не случайно ведь отцы-основатели многих террористических структур, от Хассана аль-Банны в Египте до Абу Ала аль-Маудуди в Пакистане, особое внимание в своей деятельности уделяли не столько акциям насилия, сколько проведению социальной работы, прежде всего в сфере образования и просвещения, долго и методично ведя кропотливую борьбу за головы своих потенциальных сообщников. Поэтому непредотвращенный теракт в Ницце не столько проигрыш спецслужб, не сумевших предугадать замысел Мухаммеда Бухлеля, сколько еще ранее проигранная борьба за его сознание.

Автор – старший преподаватель НИУ ВШЭ