Трехкратное падение цен на нефть и его тяжелые последствия для российской экономики надолго приковали внимание публики к значимым новостям с нефтяного рынка. Изменение структуры добычи, нефтяная сланцевая революция в США, возвращение на рынок Ирана и замедление потребления Китая стали героями российских газетных новостей и бытовых разговоров, а стоимость барреля нефти отскакивает от зубов любого аналитика.
Тем удивительнее, что внимание, которое уделяется газовому рынку в российском публичном пространстве, гораздо меньше. Хотя газовая индустрия лишь немного отстает от нефтяной отрасли по степени влияния на российский бюджет и в энергетическом эквиваленте сравнима с ней. К тому же российский рынок газа в последние несколько лет сильно эволюционировал. Мы считаем, что на фоне усложняющейся конъюнктуры экспорта газа и стагнации внутреннего спроса структура и динамика конкуренции в российской газовой отрасли продолжит меняться, формируя принципиально новую реальность.
Экспорт – ограниченные темпы роста в следующие пять лет
Начнем с позитива: согласно данным Центробанка, Россия нарастила экспорт газа в 2015 г. примерно до 185 млрд куб. м, при этом впервые повысив долю «Газпрома» на европейском рынке за последние 10 лет. Плохая новость состоит в том, что экономика традиционных потребителей российского газа в Европе и Азии растет все медленнее.
В Европе, в дополнение к низкому росту в ближайшие пять лет, давление на российский экспорт окажут уже законтрактованные объемы СПГ – в частности, из США. Производители, осуществившие инвестиции в инфраструктуру во времена высоких цен на энергоносители, будут готовы продавать газ по низкой, близкой к их маржинальным затратам цене.
За пределами 2020 г. ситуация выглядит более благоприятной. Текущие мощности СПГ в США не смогут удовлетворить пусть слабо, но растущий спрос в Европе, а новых инвестиций в производство при текущем уровне цен мы не ожидаем. При этом российский газ останется дешевле американского СПГ: сейчас, по оценкам Goldman Sachs, его затратная точка безубыточности – $2–2,5 за 1000 куб. фут. против цен на американский СПГ, оценки которых разнятся, но находятся на уровне примерно $3,5 за 1000 куб. фут. без учета затрат на сжижение и около $6,5 с их учетом.
Однако до 2020 г. «Газпрому» придется выбрать одну из двух стратегий: приблизить ценовую политику в Европе к спотовым ценам для поддержания объемов экспорта или сохранить политику удержания цен, при этом поступившись объемами. В случае вероятного выбора политики поддержания цен следует ожидать замедления роста, а то и вовсе стагнации экспорта «Газпрома» в Европу.
Это, в свою очередь, должно привести к повышению важности российского рынка для «Газпрома» и, как следствие, к обострению внутренней конкуренции. Переориентация на азиатские рынки могла бы ее ослабить, но газопровод «Сила Сибири» вряд ли будет построен до 2020 г.
Внутренний рынок – стагнация спроса
Однако на внутреннем рынке позитивных новостей нет уже давно. В связи с замедлением экономического роста потребление газа в России с 2012 г. практически не изменилось и колебалось на уровне порядка 460 млрд куб. м с падением примерно до 440 млрд куб. м в 2015 г. Основными потребителями остаются генерирующие компании и промышленные предприятия: их совокупная доля в объемах внутреннего спроса – около 80%. Рост потребления этих компаний напрямую зависит от роста экономики и внедрения программ энергоэффективности. Но, по прогнозам Всемирного банка, в следующие три года рост реального ВВП не превысит 2% в год, а в текущем году может быть и вовсе отрицательным, что, как следствие, ведет к дальнейшей стагнации спроса.
Напомним, что исторически независимые газовые игроки и нефтяные компании сдавали свой газ в транспортную систему «Газпрома». Ситуация начала меняться с введением ограничений на сжигание попутного газа, с повышением интереса нефтяных компаний к газу в их портфелях активов и с активным ростом добычи «Новатэком». В 2010–2014 гг. независимые игроки начали активно бороться с «Газпромом» за крупных промышленных потребителей, наращивая долю рынка за счет предоставления скидок к тарифам ФСТ – недоступной для «Газпрома» стратегии на внутреннем рынке. В результате значительное число контрактов перешло от «Газпрома» к независимым газовым игрокам и нефтяным компаниям, что позволило им нарастить долю рынка примерно с 18% до приблизительно 32% в 2010–2014 гг., увеличить добычу до более чем 200 млрд куб. м и довести скидки промышленным потребителям в некоторых случаях до более чем 10% по отношению к тарифам ФСТ.
Во-первых, это усиление лоббирования за доступ к каналам экспорта – от получения доступа к определенным (в первую очередь европейским, а в перспективе и восточным) направлениям экспорта до предоставления пропорционального добыче доступа к экспортной трубе с сохранением единого окна продаж через «Газпром». «Роснефть» уже работает с «Газпромом» над агентским соглашением по поставкам существенных объемов газа в Европу – речь идет как минимум о нескольких миллиардах кубических метров в год.
Во-вторых, это активная борьба за ранее казавшиеся слабо привлекательными сегменты менее крупных промышленных предприятий, предприятий в регионах и – при соблюдении определенных условий – сегменты продаж на бирже и розницы газа.
На фоне замедления экспорта и стагнации внутреннего спроса эти действия в перспективе ведут к ситуации, при которой границы конкуренции между внутренним рынком, который охватит всех потребителей, и экспортом полностью исчезнут.
Эта «новая реальность» наталкивается на недостаточную гибкость существующих правил игры в отрасли – монополию на экспорт, управление газотранспортной системой из «Газпрома», затягивающуюся либерализацию цен. Эти правила в существующей форме не позволяют уравнять условия конкуренции и приводят к снижению эффективности отрасли в целом.
Монополия на экспорт выгодна «Газпрому» в том числе потому, что экспортная прибыль позволяет покрыть издержки обеспечения поставок газа во все сегменты потребителей в экономически непривлекательных российских регионах. При условии, что все производители будут поставлены в одинаковые с «Газпромом» условия – например, в условия «гарантирующего поставщика» газа в регионах, у «Газпрома» останется меньше причин отстаивать монополию. Тем более что как низкозатратный производитель «Газпром», скорее всего, все равно будет доминировать в экспорте, но уже на экономически обоснованных условиях.
С управлением газотранспортной системой ситуация похожа – прозрачность тарифов на транспортировку газа обеспечит повышение эффективности всей отрасли и должным образом перераспределит потоки поставок газа разных производителей в регионы по принципу наименьших затрат. Однако такое перераспределение должно происходить при одинаковых для всех производителей условиях работы в регионах, в которых независимые производители также возьмут на себя ответственность за все сегменты потребителей.
Форсирование либерализации цен на газ в текущих макроэкономических условиях может усложнить ситуацию. С другой стороны, ситуация является благоприятной для такого шага ввиду того, что цены на внутреннем рынке уже приближаются к равнодоходности с экспортными поставками, а предложение превышает спрос во всех мировых регионах и в России. Таким образом, в долгосрочной перспективе либерализация тоже повысит эффективность отрасли – и ФАС это активно обсуждает. Однако вопрос либерализации цен тесно связан с либерализацией экспорта и тем, как управляется газотранспортная система, и должен быть рассмотрен в комплексе.
«Новая реальность» газовой отрасли создает благоприятные условия для обсуждения изменений правил игры, нацеленных на общее повышение эффективности. И в итоге правила, которые были незыблемыми на протяжении 20 лет, могут быть переписаны.
Авторы – партнер нефтегазовой практики; руководитель проектов Bain & Company