Американо-саудовская перезагрузка

Посетив Саудовскую Аравию в четвертый раз за время своего президентства, Барак Обама стал одним из самых частых гостей в королевстве среди американских президентов. Что в общем-то не случайно, ведь именно на годы президентства Обамы пришелся период переосмысления американо-саудовских взаимоотношений. Из всех четырех визитов лишь первый прошел в позитивном ключе, как тому и подобает, когда встречаются давние союзники и партнеры. Тогда и встреча была не под стать нынешней – в столичный аэропорт прибыли все высшие сановники королевства, и сам градус переговоров был значительно ниже, и венчало их вручение Обаме ордена имени короля Абд ал-Азиза. Но то было в далеком 2008 году, когда Обама с посещения Эр-Рияда начал свое первое турне на Ближний Восток. Кульминацией его стало выступление в Каирском университете, где американский президент обратился ко всему мусульманскому сообществу со своим видением американской ближневосточной политики.

С тех пор многое изменилось, и прежде всего в самом арабском мире, где десятилетиями существовавший баланс сил был нарушен событиями «арабской весны» со всеми ее побочными эффектами. Это не могло не отразиться на арабо-американских взаимоотношениях, поскольку именно США с конца XX в. воспринимались странами региона в качестве безусловного гаранта сохранения статус-кво. Многие из арабских режимов, ставших жертвами антиправительственных выступлений 2011 г., обращали свои взоры в сторону Вашингтона в надежде заручиться хотя бы моральной поддержкой в свой адрес. Однако сколь бы то внятной реакции не последовало.

«Арабская весна» обнажила кризис доверия между странами региона и Соединенными Штатами. Американская политика на Ближнем Востоке становилась для самих арабов все менее понятной. Достаточно вспомнить, какое недоумение в ряде арабских столиц вызвало сближение американской администрации с Мухаммедом Мурси и «Братьями-мусульманами» в Египте. В результате укрепилась точка зрения о том, что администрация Обамы не имеет четкой стратегической цели в регионе, а также политической воли, чтобы преследовать свои интересы. Эта мысль особенно усиливалась на контрасте с активной ближневосточной политикой, которую проводили предшественники Обамы на президентском посту, особенно два Джорджа Буша.

Нерешительность США во время антиправительственных демонстраций против союзнических режимов Хосни Мубарака в Египте, Зин ал-Абидина бен Али в Тунисе и Али Абдаллы Салеха в Йемене интерпретировалась в лучшем случае как предательство. А в худшем как целенаправленная политика Вашингтона по перекройке всего Ближнего Востока и Северной Африки. Хотя справедливости ради следует отметить, что и в стане противников свергнутых режимов американская политика также не находила должной поддержки, а американский нейтралитет трактовался не в их пользу. Еще больше американских союзников потрясло бездействие Вашингтона на сирийском фронте в августе – сентябре 2013 г., когда появилась информация об использовании сирийской армией нервно-паралитического газа зарин под Дамаском. Применение химического оружия однозначно расценивалось региональными противниками режима Башара Асада как «красная черта», которую переступил сирийский президент, что неизбежно должно привести к непосредственному вмешательству США. Однако этого не произошло, а последовавшие заявления Обамы относительно того, что он «испытывает гордость» за дипломатическое урегулирование ситуации, еще раз заставили его союзников задуматься над тем, что собой представляют американские гарантии безопасности.

Баланс сил в регионе, нарушенный «арабской весной», когда наиболее мощным в военном и геополитическом плане странам пришлось бороться за собственное выживание, привел к тому, что на лидирующие позиции стали претендовать новые игроки, в первую очередь Саудовская Аравия. Королевству пришлось играть роль первой скрипки в арабском мире с той лишь оговоркой, что в сложившихся условиях «первой» автоматически означало и «единственной». Если до начала «арабской весны» главным региональным гарантом безопасности и сохранения статус-кво оставался Египет, то после «революции 25 января» и последующей «контрреволюции 30 июня» страна фараонов практически полностью погрузилась в решение своих внутренних проблем, что оставило Эр-Рияд один на один с региональными угрозами.

Последние события заставили саудовскую верхушку задуматься и о характере американо-саудовских отношений, основы которых были заложены еще в 1945 г. на встрече президента Франклина Рузвельта с королем Абд ал-Азизом на крейсере ВМС США «Куинси». Разногласия между двумя союзническими странами стали прослеживаться уже не столько по мелочам, сколько по принципиальным вопросам ближневосточной политики, что стало следствием смены приоритетов, прежде всего со стороны Белого дома. Для Эр-Рияда именно Иран стал стержнем, вокруг которого в последние годы строится вся внешнеполитическая стратегия саудовских правителей. В этом контексте актуализировалось извечное арабо-иранское (или, шире, суннито-шиитское) противостояние. Иран в глазах Саудовской Аравии оказывается принципиальным врагом – основной угрозой не только саудовскому лидерству на Ближнем Востоке, но и самому существованию королевства. «Оправданно или нет, но Саудовская Аравия чувствует себя окруженной врагами, подчиненными Ирану: в Бахрейне, Сирии, Йемене и в Ираке», – отмечает в этой связи немецкий эксперт Себастьян Зонс. В результате вся политика королевства выстраивается как реакция на шаги и инициативы Ирана.

В свою очередь, для Обамы системообразующим звеном ближневосточной политики становится не сдерживание «иранской угрозы», а борьба с ИГИЛ (запрещено в России). И Исламская республика может рассматриваться потенциальным союзником в борьбе с растущей террористической угрозой, что вызывает ревность в Эр-Рияде. Принципиально новый контекст взаимоотношений между США и Саудовской Аравией придало подписание Венских соглашений по иранской ядерной программе летом 2015 г., что было воспринято в королевстве как попытка Вашингтона диверсифицировать свои связи на Ближнем Востоке.

Кризис доверия и транспарентности в американо-саудовских отношениях толкает Эр-Рияд к проведению более независимой политики на Ближнем Востоке, причем при решении своих внешнеполитических задач Саудовская Аравия все чаще стала прибегать к методам, используемым ранее США. Эта самостоятельность обладает своими характерными чертами, которые приводят к росту конфликтогенности в регионе. Среди них выделяются прежде всего три: ярко выраженный личностный окрас, отсутствие достаточного опыта и ответственности за проводимую политику и склонность к решению проблем наиболее радикальным путем. А потому если операцию «Щит полуострова» по спасению правящей в Бахрейне династии ал-Халифа еще можно списать на попытку обеспечения собственной безопасности в условиях хаоса и неопределенности, характерных для начала 2011 г., то война в Йемене, поддержка египетских военных во главе с ас-Сиси летом 2013 г. против «Братьев-мусульман» и активное участие в сирийском конфликте – примеры того, как «по-американски» Эр-Рияд решает проблемы неугодных режимов без оглядки на Вашингтон.

Одним из самых очевидных результатов саудовской внешнеполитической самостоятельности стал высокий уровень милитаризации Ближнего Востока, что делает регион потенциально еще более взрывоопасным. В 2015 г. объем импорта вооружений в арабские страны достиг $9,3 млрд, что составляет треть от общемирового показателя (по сравнению с 2010 г. рост на 34%). Ведущую роль в этих процессах играла именно Саудовская Аравия, расходы которой на импорт оружия в 2015 г. достигли $3,2 млрд. Причем после 2011 г. затраты королевства на закупку вооружений выросли в три раза. Если в 2005 г. доля Саудовской Аравии в общеарабском импорте вооружений составляла 4,5%, то к 2010 г. она возросла до 20%, а спустя еще пять лет достигла 34%.

Милитаризация и без того одного из самых нестабильных регионов мира в первую очередь обусловлена «фобиями» ведущих региональных игроков, которые столкнулись с необходимостью выживать в условиях пересмотра существовавших на протяжении последних десятилетий правил игры. Американская ближневосточная политика времен Обамы, которая и послужила одним из источников этих «фобий», не снискала не то что поддержки, но и понимания со стороны большинства арабских государств, в том числе и Саудовской Аравии. Правящий дом ас-Саудов с каждым разом все отчетливее дает понять, что воспринимает Обаму как уходящую фигуру, связывая свои надежды с грядущими выборами в США. А до тех пор американо-саудовские отношения, от которых на сегодняшний день зависит очень многое в расстановке сил на Ближнем Востоке, лучше всего характеризуются фразой, которую бывший саудовский король Абдалла неустанно повторял в ходе второго визита Обамы в Эр-Рияд в 2014 г.: «А мы вам не верим!»

Автор – старший преподаватель НИУ ВШЭ