Поворот на восток не зависит от политиков

Украинский кризис в числе прочих внешнеполитических последствий имел резкое нарастание со стороны российского государства риторики о «повороте на восток» (фактически – о повороте к Китаю). Российско-китайские отношения стали предметом повышенного влияния в мире, и вопрос о способности двух стран образовать в перспективе союз стал предметом пристального внимания.

«Поворотная» риторика, однако, не подкреплялась новыми крупными соглашениями в практической сфере. Большой газовый контракт мая 2014 г. и сделки по поставке в Китай зенитно-ракетных комплексов С-400 и истребителей Су-35, заключенные осенью 2014 г. и осенью 2015 г. соответственно, едва ли могли считаться итогами поворота, поскольку переговоры по всем соглашениям начались еще во второй половине 2000-х – начале 2010-х. Результатом стал вал негативных и разочарованных комментариев о том, что «поворот не происходит», вся восточная политика России потерпела крах.

И волна энтузиазма в связи с отношениями с Китаем, и последующая волна разочарования имеют мало общего с реальным положением дел. Будущее российско-китайских отношений лишь в небольшой степени зависит от замыслов стратегов в Москве или Пекине. В целом оно будет определяться глубокими переходными процессами, которые синхронно происходят в обществе, политике и экономике двух стран.

Происходит ли поворот России на восток? Ответ на этот вопрос прост и однозначен. Поворот происходит с конца 1990-х гг. В 1999 г. товарооборот с Китаем составлял $5,7 млрд – около 4% российского внешнеторгового оборота, меньше, чем составляла на тот момент торговля с Украиной и Белоруссией. В кризисном 2015 году, даже упав на 28%, российско-китайская торговля составляла $64 млрд, превышая объем торговли России с Германией. Даже на фоне кризиса удельный вес Китая в российской торговле рос и превысил в 2015 г. 12%.

Другими крупными экономиками, удельный вес которых в российской торговле вырос, стали США и Япония. Это лишний раз показывает, что процесс переориентации внешних связей России на Азиатско-Тихоокеанский регион носит объективный и неизбежный характер и мало связан с текущей политической конъюнктурой. Причиной этого процесса является постепенное угасание и ослабление Европы по отношению к двум другим важнейшим центрам мировой экономики – Восточной Азии и Северной Америке.

Это ведет к изменению географии спроса на товары российского экспорта независимо от желания или нежелания политиков, сидящих в тот или иной момент в Кремле. Трудно представить себе, чтобы этот медленный, но неуклонный процесс в обозримом будущем прекратился. Россия в будущем станет преимущественно азиатской страной, хочет она этого или нет.

Привел ли украинский кризис к существенному ускорению данного процесса? Не привел и скорее всего не мог. Важно понимать, что российско-китайское торгово-экономическое сотрудничество представлено главным образом контактами между гигантскими госкорпорациями (сырьевыми и военно-промышленными), а также малым бизнесом, связанным с импортом и экспортом товаров народного потребления.

Первая группа компаний по своей природе неповоротлива. Даже в сфере военно-технического сотрудничества крупный контракт на поставку сложной системы вооружений, подготовленный за год, считается необычно быстрым. Как правило, крупное соглашение готовится на протяжении трех и более лет. Переговоры по С-400 и Су-35 шли по 5–6 лет. Если же говорить о крупных энергетических и инфраструктурных проектах, то мы должны исходить из неизбежности многолетних переговоров и подготовительных процедур. Слишком активные попытки политиков ускорить данный процесс могут привести к рождению некачественного документа, который не будет выполняться. Любой крупный энергетический или инфраструктурный проект, политическое решение о котором принимается сегодня, при самом благоприятном стечении обстоятельств начнет давать реальный эффект через 7–10 или более лет.

Что касается малого бизнеса и потребительского рынка, то они отреагировали на новые реалии резким снижением объемов китайского экспорта в Россию (на 34%) под влиянием девальвации рубля и увеличением импорта в Китай российских продовольственных и потребительских товаров. Последний фактор обнадеживает, но пока его влияние на общую ситуацию невелико.

Таким образом, мы находимся в центре постепенного, долгосрочного и необратимого процесса переориентации наших экономических связей на Восток, причем преимущественно в сторону Китая. То вспыхивающая, то затухающая пропагандистская риторика в стиле «найдем альтернативу гнилой Европе» или «поворот на восток провалился» существует в параллельной реальности и отношения к действительности не имеет.

Как это отразится на политических связях России и Китая? Обе страны вступили в сложный, болезненный, сложно предсказуемый период смены своих политико-экономических моделей. Некоторые процессы выглядят удивительно похожими. Указ Владимира Путина о создании на базе Внутренних войск МВД подчиненной непосредственно президенту Национальной гвардии был подписан спустя считанные недели после вынесения на рассмотрение Всекитайского собрания народных представителей законопроекта о реформе Народной вооруженной полиции (китайский аналог ВВ МВД) с выводом ее из подчинения министерству общественной безопасности и подчинением напрямую Центральному военному совету КНР (его возглавляет китайский лидер Си Цзиньпин).

И Россия, и Китай пережили период бурного развития и столкнулись с исчерпанием важнейших факторов своих прежних моделей роста уже в ходе кризиса 2008–2009 гг. И Россия, и Китай не нашли тогда в себе силы провести необходимые структурные реформы, ограничившись паллиативными мерами, в долгосрочной перспективе лишь усугублявшими их положение. Сейчас обе страны вынуждены сталкиваться с одновременными кризисными явлениями в собственной экономике и социальной сфере.

Механизмы реагирования политического руководства России и Китая на кризисы схожи и представляют собой обращение к националистическим и левым идеям в политике, усиливающийся протекционизм и переориентацию на внутренний спрос в экономике, дальнейшую централизацию власти. Некоторые из этих тенденций более ярко выражены в России, другие – в Китае. Одновременно обе страны сталкиваются с усилением давления со стороны США, рассматривающих их как угрозу созданному Соединенными Штатами миропорядку.

В конечном счете обеим странам предстоит сделать выбор по вопросу своего будущего пути развития и отношения к созданному Западом формату глобализации. И российская, и китайская элиты на данный момент расколоты в данном вопросе, причем эти расхождения в обеих странах проявляются наглядно и публично. Дальнейшее участие двух стран в западном варианте глобализации означает, что они остаются друг для друга важными тактическими партнерами в усилиях по модификации существующей системы международных отношений. Но на фоне политического кризиса и экономического замедления возможен и другой вариант – выбор в пользу левых и националистических идей, отказ от глобализации на западных условиях и, как следствие, попытка предложить свой вариант устройства мира. В этом случае две страны обречены рано или поздно на образование союза по образцу Германии и Австро-Венгрии в конце XIX – начале XX в. В любом случае внутриполитические факторы будут преобладать над внешнеполитическими.

Автор – старший научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН