НДПИ: дифференцировать, а не поднимать

В действительности эффект девальвации был практически полностью скомпенсирован для них снижением цен на нефть и удорожанием импортного оборудования. При том что средний курс рубля за первые девять месяцев 2015 г. снизился на 69,3% по сравнению аналогичным периодом 2014 г. (с 36,02 до 60,99 руб./$), совокупная чистая прибыль крупнейших нефтяных компаний («Роснефть», «Лукойл», «Сургутнефтегаз», «Газпром нефть») за тот же срок выросла лишь на 11,2% (с 965,6 млрд до 1074 млрд руб. – данные официальной отчетности).

В первый день марта Владимир Путин провел встречу с руководителями крупнейших российских нефтяных компаний, на которой представители отрасли поддержали предварительные договоренности с ОПЕК, согласившись заморозить добычу на уровне января 2016 г. Нефтяники в свою очередь попросили не повышать налоги на отрасль, в противном случае им будет сложно выполнить планы по освоению новых месторождений. Президент пообещал участникам встречи, что этот вопрос будет обсужден в правительстве.

В условиях надвигающегося бюджетного кризиса нет никаких гарантий, что налоги на нефтяную отрасль не будут внепланово подняты. Если бы было иначе, в минувшем ноябре правительство не отказалось бы от снижения таможенной пошлины на нефть с 42 до 36%, как это планировалось в рамках налогового маневра, предполагающего повышение ставки НДПИ и сокращение экспортных пошлин. Основанием для такого решения стали рублевые сверхприбыли нефтяных компаний, полученные ими в результате снижения курса рубля.

Принятое в ноябре решение, равно как и возможное повышение налогов, негативно отразится на бизнесе западносибирских «дочек» нефтяных мейджоров, которые уже вошли в фазу падения добычи. Так, за первые девять месяцев 2015 г. «РН-Юганскнефтегаз» сократил добычу на 3,6% в сравнении с аналогичным периодом 2014 г., «РН-Самотлорнефтегаз» – на 4,5%, «РН-Оренбургнефть» – на 7,6%, «Лукойл – Западная Сибирь» – на 6,7%, «Газпромнефть-Ноябрьскнефтегаз» – на 3,9%.

Спад добычи в Западной Сибири пока что удается компенсировать за счет реализации новых проектов. «Сургутнефтегаз» в прошлом году сумел добиться общего прироста добычи на 0,3% (до 61,6 млн т) за счет месторождений Якутии, добыча на которых увеличилась на 9%. Другим таким проектом стала разработка «Новатэком» Ярудейского нефтяного месторождения, которое в январе вышло на проектную мощность в 9700 т нефти в сутки (3,5 млн т в год). Отрасли помогает и прирост добычи у тех компаний, которые не принадлежат к числу ее лидеров, в первую очередь у «Башнефти», нарастившей добычу на 11,9% (до 19,9 млн т), и «Татнефти», увеличившей ее на 2,7% (до 27,2 млн). Благодаря этому в прошлом году добыча нефти в России выросла на 1,4% в сравнении с 2014 г. – до 534 млн т (данные ЦДУ ТЭК).

Однако в ближайшие годы с высокой вероятностью спад на западносибирских месторождениях перекроет эффект от реализации новых проектов. Одна из причин тому – политика Минфина, рассматривающего нефтяную отрасль исключительно как источник пополнения бюджетных средств. Другая проблема – специфика системы налогообложения отрасли, в которой нет дифференциации ставок для новых месторождений и тех, что уже вошли в фазу падения добычи.

Отказ от закрепления такой дифференциации был сознательным решением правительственных экспертов, разрабатывавших налоговую реформу начала 2000-х, в ходе которой налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ) заменил собой три платежа, действовавших в 1992–2001 гг., – плату за пользование недрами (роялти), отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы и акциз на нефть и газовый конденсат. В 2002 г. была внедрена ставка НДПИ (16,5%), величина которой впоследствии менялась, но оставалась единой для всех участников отрасли.

Как позже вспоминал Егор Гайдар, стоявший у истоков той реформы, дифференциация ставки НДПИ имела бы своим следствием коррупционные риски: после ее внедрения к дверям правительственных чиновников выстроилась бы очередь из нефтяников, желающих выбить для своих компаний преференции, имеющие слабое отношение к особенностям нефтедобычи. Это, в свою очередь, негативно бы отразилось на доходах бюджета.

Коррупционные риски действительно сложно исключить, как и вероятность недобора бюджетных поступлений. Однако важно понимать, что нефтяная отрасль находится сегодня в более трудном положении, чем 15 лет назад. Тогда нефтедобыча бурно росла: в 1999–2004 гг. в 1,5 раза – с 305 млн до 457 млн т. Столь высокая динамика оказалась возможной благодаря тому, что к началу 2000-х 80% добывающих мощностей оказались в руках частных собственников, получивших равный доступ к трубопроводам государственной «Транснефти».

После 10 лет непрерывной национализации, в ходе которой под государственный контроль перешли активы ЮКОСа, «Сибнефти» и ТНК-ВР, отрасль впала в стагнацию. Преодолеть ее поможет приватизация нефтяных мейджоров, а также дифференциация ставки НДПИ. Риск недобора бюджетных доходов нужно восполнять не за счет повышения налогов на отрасль, к которому безболезненно можно будет переходить только после ее возвращения на устойчивую траекторию роста, а за счет сокращения расходов федеральной казны, непомерно раздутых за последние несколько лет.

Стоит напомнить, что в 2007–2014 гг. исполненные расходы федерального бюджета выросли с 6 трлн до 14,8 трлн руб., а расходы на национальную экономику (т. е. субсидии госкомпаниям) – с 730 млрд до 3,1 трлн руб. Через сокращение этих трат и лежит дорога к консолидации бюджета, а вовсе не через повышение налоговой нагрузки на нефтяную отрасль, которое грозит усилением производственного спада и снижением отчислений в федеральную казну. У правительства есть еще время предотвратить этот сценарий. Впрочем, с каждым месяцем его будет становиться все меньше.

Автор – глава группы CREON Energy