Возобновляемая энергетика является самой быстроразвивающейся отраслью глобальной энергетики, которая активно замещает доли других отраслей в национальных энергобалансах. В странах ОЭСР уже в течение нескольких лет наиболее популярные технологии ВИЭ обгоняют традиционные технологии по объемам ввода новых генерирующих мощностей (на них приходится более 50% суммарного ввода). Все больший смысл приобретает поиск ответов на следующие вопросы: какова будет доля ВИЭ в энергобалансе нашей страны со временем и какова экономическая и неэкономическая целесообразность ее увеличения.
В 2013 г. в России начала работать система государственной поддержки развития возобновляемой энергетики, первые результаты функционирования которой нуждаются в оценке. Принятое в декабре 2015 г. на климатической конференции в Париже соглашение о снижении выбросов парниковых газов поставило вопрос о необходимости дальнейшего развития и расширения масштабов применения ВИЭ в электроэнергетике в качестве мер по снижению этих вредных выбросов.
Хорошая новость состоит в том, что по общим объемам производимой на основе ВИЭ электроэнергии Россия занимает более чем достойное место – но только за счет гидроэлектростанций. Плохая новость заключается в том, что остальные технологии генерации, в первую очередь ветровая и солнечная энергетика, пока демонстрируют относительно слабый рост (солнечная) либо никакого развития (ветровая).
Экономисты давно пытаются найти ответ на вопрос о том, какова взаимосвязь между потреблением энергии и ВВП, и, соответственно, понять, как энергосбережение и развитие ВИЭ отразится на экономике. Этой теме посвящено несколько сотен эмпирических исследований, в каждом из которых подтверждались или опровергались следующие гипотезы: 1) гипотеза зависимости ВВП от энергопотребления, 2) гипотеза зависимости энергопотребления от ВВП, 3) гипотеза перекрестного влияния (взаимное влияние потребления энергии и ВВП), 4) гипотеза нейтральности (отсутствие связи между ВВП и энергопотреблением).
Понятно, что если, например, рост ВВП с большой вероятностью способствует росту энергопотребления или эти две переменные не влияют друг на друга, то энергетическая политика, направленная на расширение использования ВИЭ и повышение энергоэффективности, не повлечет за собой негативного воздействия на экономический рост. Если же, наоборот, потребление электроэнергии оказывает влияние на ВВП или эти две переменные влияют друг на друга, то снижение объемов потребления энергии способно замедлить темпы экономического роста. Пока результаты исследований противоречивы.
Джеймс Пейн из Университета штата Иллинойс провел метаанализ нескольких десятков работ на тему взаимосвязи между потреблением электроэнергии и экономическим ростом в 74 странах в разные периоды времени второй половины ХХ – начала XXI в. Им было установлено, что для 22,95% стран справедлива гипотеза зависимости роста ВВП от энергопотребления, для 27,87% других стран – гипотеза зависимости роста энергопотребления от роста ВВП. Еще для 18,03% стран данные подтвердили справедливость гипотезы перекрестного влияния, а для оставшихся 31,15% – гипотезы нейтральности. И все же для большинства стран (почти 60%) подтверждается или гипотеза зависимости роста энергопотребления от ВВП, или гипотеза нейтральности, т. е. для экономик этих стран снижение объемов энергопотребления не опасно.
К таким же результатам пришли авторы подавляющего большинства известных нам исследований, выполненных на данных США. Любопытные результаты дает и простейший анализ прироста ВВП и энергопотребления в странах мира. Например, в период с 2002 по 2012 г. ВВП США, рассчитанный по паритету покупательной способности в постоянных ценах 2011 г., возрос на 19%, а первичное потребление энергии сократилось более чем на 2,5%; в Германии за тот же период прирост ВВП составил 12%, а сокращение первичного потребления энергии – почти 6%. Аналогичные тенденции наблюдаются во многих других развитых странах. В России, как и в Китае, в последние 10 лет наблюдался и рост ВВП, и рост энергопотребления, хотя прогнозировавшегося 10 лет назад масштабного увеличения объемов потребления энергии в России не произошло. Однако в настоящее время развивающиеся страны имеют возможность внедрять технологии и создавать институты, повышающие эффективность их экономического развития. Рост развивающихся стран может быть более эффективным и менее вредным для окружающей среды, чем рост стран, которые проходили тот же путь развития гораздо раньше (например, США).
Каковы составляющие ожидаемого позитивного эффекта от развития ВИЭ? К основным из них можно отнести следующие:
1. Экономия органического топлива, сжигаемого при производстве энергии на традиционных станциях.
2. Снижение выбросов парниковых газов за счет использования безуглеродной возобновляемой энергии.
3. Снижение средних цен на электроэнергию на оптовом рынке за счет замещения высокомаржинальных электростанций традиционной генерации станциями, которые используют ВИЭ.
4. Снижение расходов на мероприятия по защите окружающей среды и здоровья населения на территориях размещения предприятий углеводородной энергетики, в первую очередь угольных станций.
5. Создание новых рабочих мест в отраслях производства генерирующего и вспомогательного оборудования для предприятий возобновляемой энергетики.
6. Дополнительные фискальные сборы федерального правительства и территорий.
7. Снижение объемов использования пресной воды для охлаждения агрегатов тепловых станций на углеводородном топливе.
8. Мультипликативные эффекты от развития ВИЭ в смежных отраслях.
Очевидно, что надо учитывать и потери традиционной электроэнергетики, которые будут сопутствовать внедрению ВИЭ. Например, замещение электростанций на углеводородном топливе электростанциями на основе ВИЭ часто приводит к закрытию первых и потере рабочих мест на них, что нивелирует часть эффекта от создания новых рабочих мест в возобновляемой энергетике и смежных отраслях.
Как показали расчеты, проведенные по индикаторам объемов ввода новых электростанций и производства электроэнергии на основе ВИЭ, которые содержатся в распоряжении правительства РФ от 28.05.2013 № 861-р, только в расчете на один 2020 год: суммарные инвестиции на оптовом и розничном рынках электроэнергии и мощности для объемов вводов 2020 г. составят 216,42 млрд руб.; ожидаемый суммарный годовой положительный эффект, по подсчетам авторов, составит 68,561 млрд руб., без учета снижения затрат на защиту окружающей среды и здоровья населения; возврат в 2020 г., таким образом, составит 31,68 коп. на 1 руб. инвестиций.
Но если развитие возобновляемой энергетики приводит к таким отличным экономическим, социальным и прочим результатам, зачем ей нужна какая-либо поддержка со стороны государства? Ответ достаточно прост: затраты на развитие возобновляемой энергетики осуществляются одними экономическими агентами, а выигрыш (кроме самого государства, конечно) получают другие агенты. Поэтому необходимо вмешательство государства, которое перераспределило бы необходимые инвестиции в ВИЭ более или менее справедливо между всеми агентами.
Теперь о том, в какую сумму обойдется развитие ВИЭ рынку электроэнергии и конечным потребителям. По расчетам НП «Совет рынка», суммарная нагрузка на оптовый рынок за период 2016–2038 гг. составит ориентировочно 2264,37 млрд руб. (без учета дисконтирования денежных потоков) в номинальных значениях рубля. Ее величина начнет расти с 2016 г. (18,82 млрд руб.), достигнет пика в 2024 г. (173,46 млрд руб.) и к концу периода (2038 г.) упадет до 5,08 млрд руб.; среднегодовое значение составит около 103 млрд руб. На вопрос о том, стоит ли тратить эти средства на ВИЭ, утвердительно ответило уже не только правительство, но и граждане. Это подтверждается результатами социологических опросов и рациональным экономическим поведением населения. Сравнение актуальной рыночной стоимости двух однотипных московских квартир площадью 54–56 кв. м рядом с МКАД, находящихся на расстоянии 5–6 км друг от друга, показывает, что квартира в районе Ясенево (ул. Голубинская) стоит на 50% больше, чем аналогичная квартира в районе Бирюлево (Востряковский проезд), недалеко от градирен газовой ТЭЦ-26. И это газовая станция, даже не угольная.
Авторы – генеральный директор «Акта консалта»; научный сотрудник РАНХиГС