Дискуссия по поводу введения адвокатской монополии усиливается по мере подготовки Минюстом соответствующего законопроекта. Как это часто бывает, за громкостью и категоричностью высказываний исчезает понимание сути проблемы. Что такое «адвокатская монополия» и чьи интересы она задевает?
Социология профессий говорит нам о том, что получение исключительных прав на некоторую сферу деятельности – это заключительный этап, своего рода вершина формирования профессиональной группы. Интерес в получении монополии связан с социальными и рыночными преимуществами, т. е. престижем и деньгами, на которые претендуют носители особого знания. Монополия подразумевает, что никто, кроме людей, чей профессиональный статус подтвержден особыми сертификатами и членством в специальных ассоциациях, не может заниматься тем или иным видом деятельности. Основные предпосылки профессиональной монополии следующие: а) имеется общественный интерес в регулировании определенной деятельности; б) за один вид деятельности конкурирует несколько профессиональных групп; в) государство обладает эксклюзивным правом на закрепление монополии. Получение монополии чаще всего происходит, когда профессиональное сообщество уже сформировано, имеет этические кодексы и четкую повестку дня. Российские адвокаты сейчас как раз находятся в завершающей стадии своего профессионального проекта. Однако серьезные возражения против адвокатской монополии высказывают представители юридического бизнеса.
Поводом к обострению дискуссии стало принятие Министерством юстиции Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи и внесение его в правительство в конце 2015 г. Согласно этому документу предполагается объединение юридической профессии на базе адвокатуры. Соответствующий закон должен быть принят в течение ближайших двух лет. Для занятия профессиональной юридической деятельностью необходимо будет получить статус адвоката, при этом юридическую помощь без адвокатского статуса по-прежнему смогут оказывать штатные юрисконсульты предприятий и организаций, работающие по трудовому договору, а также работники государственных юридических бюро.
Адвокаты уже имеют монополию на большую часть работы по уголовным делам: только адвокаты могут представлять интересы обвиняемых и подсудимых (на свидетелей и потерпевших это не распространяется). Обсуждаемая адвокатская монополия означает распространение адвокатского статуса на работу по административным и гражданским делам. Сейчас в гражданских делах, которых абсолютное большинство, интересы сторон может представлять кто угодно, даже лица без высшего образования (по данным судебного департамента, за первое полугодие 2015 г. в суды поступило 8,3 млн гражданских дел, 484 000 уголовных и 116 000 дел по административным правонарушениям). Это не только ставит под сомнение профессионализм судебных представителей и угрожает интересам граждан, но и затрудняет работу судебных органов. Важным дисциплинирующим фактором для любого адвоката является возможность судьи направить сообщение в адвокатскую палату о допущенных нарушениях профессиональной этики. В отношении других категорий судебных представителей такой сдерживающий механизм отсутствует.
Формально адвокатура обладает всеми необходимыми атрибутами, для того чтобы стать базой единой юридической профессии. У адвокатов есть органы самоуправления, экзамены на получение доступа к профессии, этический кодекс, система дисциплинарных взысканий. Однако представители юридического бизнеса не спешат вступать в адвокатское сообщество.
Во многом это объясняется ограниченной функциональностью адвокатских форм ведения деятельности для юристов. При меньших издержках интересы профессиональных юристов могут быть реализованы в форме коммерческой организации, позволяющей распределять прибыль между участниками. Немаловажную роль в этом выборе играет также упрощенная система налогообложения, которую могут применять коммерческие организации, но не могут адвокаты. Неблагоприятным фактором, препятствующим занятию адвокатами ниши сопровождения крупного бизнеса, является запрет в законодательстве на заключение договора клиента напрямую с адвокатским образованием, а не с отдельным адвокатом. Все эти соображения звучали на совместных обсуждениях первых вариантов концепции с участием как адвокатуры, так и представителей юридического бизнеса. По результатам дискуссий даже были выработаны компромиссные для всех варианты «адвокатской фирмы» или «юридической фирмы», но в итоговую версию концепции эти предложения Минюст не включил. В документе виден явный парадокс, когда постулируется, что оказание юридической помощи не является коммерческой деятельностью, но в самом названии содержится слово «рынок».
Одно из немногих значимых преимуществ адвокатского статуса – адвокатская тайна, которая уже сейчас мотивирует многих юристов, практикующих в сфере гражданского права, получать статус адвоката. Этот механизм защиты стал особенно актуальным в свете последней правоприменительной практики, когда грань между хозяйственной деятельностью и экономическим преступлением стала совсем зыбкой. Адвокатская тайна – это своеобразная броня от сотрудников правоохранительных органов, которая означает запрет на изъятие документов у адвоката, на разглашение материалов дела адвокатом в случае вызова на допрос. Хотя в исключительных случаях обыск в отношении адвоката возможен, если есть подозрение в преступлении и в судебном решении указаны конкретные предметы изъятия (это подтвердил Конституционный суд в постановлении от 17.12.2015 по жалобе А. В. Баляна, М. С. Дзюбы и др.), профессиональная тайна остается привлекательным бонусом адвокатского статуса.
Регулирование сферы юридических услуг может проходить как минимум двумя разными путями – либо через расширение адвокатской монополии, либо через создание альтернативной формы, например, когда всех судебных представителей обяжут иметь диплом о получении высшего юридического образования (вопрос создания отдельной профессиональной ассоциации и введения специальной лицензии обсуждаем). Ни у кого нет сомнений, что сфера юридических услуг должна каким-то образом регулироваться, но каким именно – зависит от политического капитала заинтересованных лиц. На данном этапе возобладал первый вариант, и именно его взял за основу Минюст (хотя есть и позиции против, например, представленная Минэкономразвития), но второй вариант, строго говоря, не является невозможным.
С одной стороны, можно вспомнить неудачную попытку введения адвокатской монополии в арбитражном процессе в 2000-х гг. Соответствующие положения были закреплены в начальной редакции Арбитражного процессуального кодекса, но отменены после решения Конституционного суда, который указал, что такое ограничение нарушает конституционное право на юридическую помощь. С другой стороны, есть пример недавних изменений в административном судопроизводстве. С принятием в 2015 г. Кодекса административного судопроизводства юрист для участия в административном процессе теперь обязан предъявить диплом о высшем юридическом образовании. Аналогичную ситуацию можно представить и в отношении других форм судопроизводства. Правда, предсказуемая проблема с этим сценарием состоит в качестве юридического образования во многих вузах, которое не всегда будет гарантировать достойный уровень представителя.
Авторы – научный сотрудник и младший научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге