Падение цены на нефть не приводит к реформам

Цена российской нефти Urals уверенно пробила очередной психологический рубеж – $30 за баррель – и устремилась к новому – $25. Во вторник баррель торговался на уровне $27,4. Так дешево Urals не стоила с февраля 2004 г. (спотовые котировки Brent – $29,1).

Стабильный кризис может оказаться более удобной средой для российских властей, чем риски, связанные с реформами. «Экономика уже привыкла, что ее постоянно трясет, и сохраняет некую стабильность – но это стабильность осажденной крепости», – констатирует директор института «Центр развития» Высшей школы экономики Наталья Акиндинова. Потребуется минимум два года низких цен на нефть в $20/барр., «прежде чем в социальной и финансовой стабильности страны появятся первые трещины, пишет главный экономист БКС Владимир Тихомиров.

Аналитики один за другим понижают свои прогнозы, соревнуясь, чей ниже. Даже первый вице-премьер Игорь Шувалов поручил просчитать три сценария развития экономики – при $25, $35 и $45 за баррель. Пессимистичный прогноз Сбербанка – $25/барр., говорит президент госбанка Герман Греф. $20–25 – такой сценарий допускают в Morgan Stanley (для Brent). $10 – называет экстремальный минимум Standard Chartered, и цена может дойти до этого уровня «прежде, чем большинство управляющих активами признают, что падение зашло слишком далеко».

Российским властям тоже пора осознать глубину – но не только падения цены нефти, а кризиса в экономике. Даже подорожавшая нефть не выведет экономику из кризиса (зато подешевевшая отправит в еще более глубокий провал). Но пока реакция правительства – это реакция бухгалтера, финансового директора. Правительство начинает резать расходы бюджета, начиная год с секвестра (что само по себе уже неплохо). Если действительно удастся отрезать 10% расходов (в прошлом году не удалось), бюджет сэкономит около 700 млрд руб., по одной из чиновничьих оценок.

Жесткая бюджетная политика при ограниченных резервах – достаточно адекватный ответ на кризис (в прошлый кризис правительство, напротив, заливало экономику деньгами, оплачивая ее неэффективность), особенно если бы расходы не только резались, но и перераспределялись, например направлялись на развитие экономики, а не армии.

А вот о необходимости перестроить экономическую модель правительство пока только говорит, не предлагая никакой программы реформ. Ее и не будет, объясняют чиновники: выборный год, а потом предвыборные годы – не время для реформ. И даже жесткая бюджетная политика может пасть жертвой выборов. Слишком очевидным кажется желание оплатить голоса электората бюджетными средствами в этом и следующем году, в том числе за счет сформированных в бюджете резервов.

Тем более что у населения сильна привычка и к кризису, и к застою. Люди в России могут смириться с необходимостью долгие годы жить все хуже и хуже, расплачиваясь за действия или бездействие власти. Хотя только страх перед социальным кризисом может подтолкнуть власти к реформам – и только если этот страх окажется сильнее страха перед самими реформами.