Декабрьское послание президента Федеральному собранию было почти полностью посвящено внешнеполитическим вопросам. Тем неожиданнее упоминание в нем суда присяжных. Путин сказал о двух идеях: расширить его подсудность и сократить количество присяжных до 5–7. По-видимому, в скором времени следует ожидать соответствующего законопроекта, в пояснительной записке к которому уменьшение количества присяжных объяснят благими помыслами, экономической целесообразностью, сложностями формирования коллегии и т. п. Однако реформирование суда без понимания механизма его работы и практики правоприменения рискует обернуться деградацией самого института.
Вопрос о количестве присяжных был в центре внимания Верховного суда США в 1970-х гг. Тогда он принял решение о конституционности уменьшения жюри до шести заседателей на основании эмпирических исследований. В итоге суд оказался под шквалом критики со стороны ученых, поскольку он опирался на некорректные исследования в столь важном решении.
Количество присяжных – это не дань нумерологии (хотя, например, еще в 1630-х гг. лорд Кок, объясняя количество присяжных заседателей, указывал, что «число 12 имеет большое значение в Священном писании»). Современная наука находит, что количество присяжных влияет на процесс принятия решений. Обзор 17 эмпирических исследований, сделанный М. Саксом и М. Марти в 1997 г., показал следующее. Чем больше коллегия, тем тщательнее присяжные анализируют доказательства, поскольку они обладают лучшей «коллективной памятью» о фактах дела. Увеличение количества присяжных делает суд более «народным» (чем больше коллегия, тем ближе ее приговор к мнению общества) и репрезентативным (в большую коллегию выше шанс попасть меньшинствам). За эти плюсы приходится платить незначительным увеличением времени на принятие присяжными решения и бóльшими трудностями по созыву коллегии. Важно отметить, что количество присяжных не влияет на их склонность оправдывать подсудимых.
Следует подчеркнуть, что реформирование суда присяжных по принципу «здесь убавим (количество присяжных) – там дополним (подсудность)» не затрагивает других ключевых моментов, связанных с функционированием этого института.
Так, несмотря на постановление ЕСПЧ «Пичугин против России», сохраняется практика снятия судьями вопросов сторон о личности подсудимого, потерпевшего, свидетеля по мотиву, что такие вопросы способны вызвать предубеждение у присяжных. В результате проверить, например, репутацию свидетеля, которая, в свою очередь, влияет на оценку достоверности его показаний присяжными, оказывается невозможно.
Нарушением считается и доведение до присяжных информации о получении показаний на предварительном расследовании под давлением. Видимо, лица, направлявшие судебную практику в такое русло, полагали, что присяжные не способны разобраться, били или нет обвиняемого в ходе следствия, имелись ли у него телесные повреждения после того, как он был задержан или взят под стражу и т. п., а ответы на подобные вопросы могут дать только крупные знатоки юриспруденции.
Архаичными следует признать и правила формулирования вопросов в вопросном листе – с «переводом» юридических понятий в громоздкие конструкции обыденного языка только потому, что оперирование такими понятиями якобы возможно только при рассмотрении вопросов права. В результате формулировки в вопросных листах усложняются, страдают неуместным многословием, запутывая не только присяжных, но и судью.
Особого внимания заслуживает практика отмены приговоров, вынесенных на основании вердиктов присяжных. В 2013 г. оправдательные приговоры такого рода чаще отменялись в апелляционном порядке, чем обвинительные. Но приговор, вынесенный на основании вердикта, может быть отменен только по процессуальным основаниям, а процедура отправления правосудия не зависит от вида вынесенного в итоге приговора. Сложно допустить, что при рассмотрении дел, по которым впоследствии были вынесены оправдательные приговоры, суды априори чаще допускают процессуальные ошибки, чем при вынесении обвинительных. При апелляционном пересмотре оправдательных приговоров процессуальные нарушения просто чаще обнаруживаются, что свидетельствует о наличии в России более жестких стандартов пересмотра для оправдательных приговоров. Напротив, во многих зарубежных правопорядках обжалование оправдательных приговоров, вынесенных на основании вердикта, вовсе не допускается либо обставлено специальными условиями, существенно затрудняющими их отмену.
Нельзя сбрасывать со счетов и слабый интерес общества к суду присяжных – люди «голосуют ногами», не являясь по повесткам для формирования коллегии. Важно не только выстроить определенную инфраструктуру, обеспечивающую работу коллегии, решить вопросы с транспортом, проживанием, безопасностью и т. п., но и заниматься просвещением населения, популяризировать суд присяжных, объяснять механизмы формирования и работы этого института, опровергать мифы и предрассудки, складывающиеся вокруг него.
Сегодняшняя ситуация с судом присяжных в России требует не принятия скоропалительных решений и «кусочного» реформирования, а скрупулезного анализа работы этого института и серьезного профессионального разговора о его модернизации.
Авторы – адвокат Центральной коллегии адвокатов г. Владимира и научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге