Как художник Петр Павленский играет с властью в поддавки
Опять он совершил нечто сильнодействующее, почти невинное и очевидно бессмысленное
Каждая акция Петра Павленского вызывает невероятный отклик в обществе. Вот и последняя – ночной поджог двери здания ФСБ на Лубянке – вызвала, и опять невероятный. Казалось бы, кому какое дело до нелепых действий странного человека, который то валяется голым, завернувшись в проволоку, то прибивает мошонку к брусчатке Красной площади, то сидит на заборе Института Сербского и отрезает себе мочку уха.
Нет, общество взрывается криками восторгов и проклятий, камеры снимают, экраны транслируют, знатоки современного искусства дают ученые комментарии про акционизм и перформанс, а твердо уверенные в себе умники их обличают: не морочьте нам голову, это антисанитарное поведение, а не искусство – где гуманизм и образ? Ну и самые популярные и нелепые крики: так каждый может! Наверное, может, но никто так не делает.
Никто, кроме Павленского, последовательно, продуманно и самоотверженно, не жалея тела своего, не играет с властью в поддавки. В отличие от группы «Война» он не ускользает от ответственности, а покорно сдается милиции. Если политические активисты устраивают какие-то символические акции, то они направлены против каких-то конкретных действий или во имя чего-то. Павленский же парадоксальным своим поведением выступает вообще против репрессивного государства – затыкающего рот, сажающего неугодных в психушку, погубившего неповинных за дверями Лубянки. То есть за хорошее против плохого.
Сначала казалось, что поджог двери ФСБ – слишком лобовой ход обычно склонного к символическому поведению художника (по образованию, напомню, Павленский художник), к тому же прямое правонарушение. За которое любой человек должен нести соответствующее наказание. И тут не важно, перформер он или православный активист, называющий себя Энтео, – за разрушение должно быть соответствующее ему наказание. Но Павленский опять удивил – просил судить себя не за вандализм, а за терроризм, как Олега Сенцова и Александра Кольченко, получивших по 20 и 10 лет заключения в том числе по обвинению в поджогах. То есть опять у Павленского получился парадокс и членовредительство, вызов и юродство, игра с системой и попрание здравомыслия.
Опять он совершил нечто сильнодействующее, почти невинное и очевидно бессмысленное. Потому что нет у него, видимо, другого способа – нет, не бороться со злом и несправедливым государством как одной из его ипостасей, а просто высказаться, чтобы услышали, как страшно бывает и больно. У него получается вот так, а почти у каждого никак. Поэтому, надо думать, одних он восхищает, а других возмущает.