Странный выбор Центробанка

За последние 10 месяцев – с начала ноября 2014 г., когда Банк России отменил действовавший механизм курсовой политики и пустил рубль в неуправляемое плавание, и по конец августа 2015 г. – цена нефти отечественного сорта Urals снизилась с $83 до $48 за баррель, или на 42%. Рост официального курса доллара за тот же период с 42 до 66,5 руб. обозначил падение рубля на 37%. Эти изменения оказались соизмеримыми, и снижение национальной валюты вслед за мировой ценой на нефть всемерно поощряется президентом России, ведь это позволяет завышать рублевый эквивалент выручки за продаваемое за рубеж сырье и таможенную пошлину. Такой стратегии придерживается большинство экспертов. Между тем она порочна.

Да, плавание рубля в условиях низких мировых цен на энергоносители спасает российский бюджет с его драматической сырьевой зависимостью. По прошлогодним расчетам Минфина, снижение цены на нефть на $1 за баррель приводит к снижению годовых доходов бюджета на 70 млрд руб., а рост курса доллара на 1 руб., наоборот, увеличивает его доходы на 180–200 млрд руб. Значит, из-за происшедшего снижения цены нефти на $35 за баррель недополученные бюджетом в пересчете на год доходы в сумме 2,5 трлн руб. с лихвой, на 4,4–4,9 трлн руб., были компенсированы благодаря росту доллара на 24,5 руб. Таким образом, девальвация позволяет почти на треть пополнять 15-триллионный федеральный бюджет. Стабилизирующие результаты нынешней курсовой политики высоки, но их нельзя рассматривать вне взаимосвязи с побочными эффектами плавания рубля и происшедшей девальвации. А они плачевны.

Девальвация национальной валюты спровоцировала рост цен потребительского рынка, обесценила доходы граждан. За ноябрь – декабрь 2014 г. инфляция зафиксирована в России на уровне 3,9%, а за первые семь месяцев 2015 г. – 9,4%, что в годовом выражении составляет более 16%. Стоит полагать, что с учетом еще не отыгранной в росте цен волны девальвации прошедшего августа по итогам года этот рост превысит 16%. А ведь в закон о бюджете на 2014–2016 гг. была заложена максимальная на текущий год инфляция 4,5%. Разница в 11,5 процентного пункта – исключительно эффект девальвации. Если исходить из прогноза на 2015 г. величины номинальных денежных доходов населения в 54–55 трлн руб. (в прошлом году они достигли 47,9 трлн руб., из которых 85% пришлось на оплату труда наемных работников и социальные выплаты), то порожденная допущенным обесценением рубля дополнительная инфляция уже съела из этой суммы свыше 5,5 трлн руб. – больше, чем девальвация помогла госбюджету. А полагая, что девальвация рубля в 1 п. п. добавляет к потребительской инфляции треть процентного пункта, в последующем повышение курса доллара на каждый рубль будет отбирать у граждан еще по 270 млрд руб. в год.

Девальвация нанесла масштабный урон российским организациям. Верность этого утверждения наиболее очевидна по отношению к проблеме долговых обязательств в иностранных валютах, достигавших, по данным ЦБ, на начало октября 2014 г. $616 млрд. Чистое погашение таких обязательств в IV квартале 2014 г., в I и II кварталах 2015 г. на сумму около $105 млрд (без учета процентов) обошлось кредитным и другим неправительственным учреждениям минимум на 1,3 трлн руб. дороже из-за обесценения рубля. Рублевый же эквивалент оставшегося к середине 2015 г. долга в сумме $511 млрд из-за девальвации подрос на 8,2 трлн руб., а к концу августа 2015 г. этот рост превысил 13,8 трлн руб. В проигравших оказалась и сама власть: правительству России и ее субъектам придется затратить теперь на погашение своих долгов в иностранных валютах на 505 млрд руб. больше. Примерно на такую же сумму (530 млрд руб.) будут увеличиваться совокупные расходы Российской Федерации по внешнему долгу при последующем повышении курса доллара на каждый рубль, а с учетом процентов – еще больше.

Таким образом, из-за инфляционного обесценения реальных доходов населения и повышения расходов на обслуживание внешних долгов Россия в целом теряет от роста курса доллара на 1 рубль не менее 800 млрд руб. – в четыре раза больше, чем приобретает дополнительных доходов федеральный бюджет. Есть и иные потери.

Резкое и довольно неожиданное удорожание импорта не позволило большому числу предприятий обновить свое производственное оборудование, а некоторые из них, включая высокотехнологические, попросту закрылись из-за падения потребительского спроса на выпускаемую продукцию с большой долей импортных составляющих (в частности, автомобильные заводы марок Opel и Chevrolet). Многие инвесторы отказались от реализации планов открытия или развития в России производств в условиях хронической непредсказуемости динамики валютного курса. Конечно, при наличии ликвидного рынка страхования (хеджирования) курсовых рисков на длительный срок такого отказа, может, и не произошло бы. Но когда рубль находится в штормовой болтанке, необременительный для бизнеса хедж на практике невозможен. Особенно это относится к среднему и малому предпринимательству. При галопирующей курсовой динамике такие сделки смогут совершаться либо с ненадежными партнерами, либо с надежными, которые обоснованно затребуют высокую комиссию и гарантийные взносы минимум в половину хеджируемых сумм или получат право принудительного закрытия позиций. Поэтому призывы к предпринимателям учиться жить при плавающем курсе посредством страхования рисков могут подавать только лица, оторванные от российской действительности. Они сродни призыву жить в жерле периодически извергающегося вулкана.

Следование курса за ценой нефти ставит население и экономику России в прямую зависимость от крайне неустойчивой, спекулятивной внешней конъюнктуры. Сегодня по мановению одного лишь обращающегося на мировом рынке сырьевого товара систематически возникает паника на финансовом и кредитном рынках, ажиотажный отток вкладов, повышается инфляция, растет или падает конкурентоспособность отечественного бизнеса, жизненный уровень граждан, расцветают или банкротятся предприятия и банки. Часть вышеуказанных негативных проявлений можно было избежать, часть – радикально смягчить жестким управлением силами Банка России курсом рубля, обеспечением его устойчивости. Валютных резервов для того, по моему мнению, предостаточно, а при профессионально грамотной курсовой политике они бы прирастали.

От ЦБ и президента России требуется хотя бы попробовать объяснить, почему они консервируют зависимость России от нефтяной трубы, отдают приоритет интересам сырьевого сектора и спокойствию исполнительной власти вопреки насущным потребностям граждан и национальной экономики.

Автор – руководитель «Проекта национального развития», экс-глава валютных департаментов ЦБ и Минфина России