Китайская модель в кризисе
Китаист Джордж Магнус о новых вызовах, с которыми столкнулось руководство КНР
Для Китая август оказался жестоким месяцем. События на фондовых и валютных рынках, чудовищная трагедия со взрывами в городе Тяньцзинь – каждая из этих вещей в отдельности большая неприятность. Но, взятые вместе, они символизируют медленную дезинтеграцию китайской экономической и политической модели. Страна вступила в полосу кризиса, не похожего ни на что из того, что ей приходилось переживать с тех времен, когда Дэн Сяопин решил провести черту между будущим Китая и эпохой Мао.
Процесс идет не слишком хорошо. Перезагрузка авторитета и политического лидерства компартии, проведение реформ, многие из которых вызывали споры, финансовая либерализация и перенастройка экономики при сохранении нереалистично высоких темпов роста – трудные и плохо совместимые цели.
Задачи, стоявшие перед Дэном, имевшим дело с доиндустриальным обществом, не имевшим ни среднего класса, ни доступа к социальным медиа, были проще. Стремясь избежать концентрации власти в одних руках, он наделил значительными полномочиями министерства и ведомства, в особенности Госсовет и аппарат премьер-министра. Он поощрял открытость и построенную на консенсусе политическую модель. Все это отлично работало до наступления ХХI в., но начало терять энергию в наше время. Партийные структуры поражены коррупцией; чиновники уделяют крайне мало внимания запросу общества на новый уровень социальной, экологической и потребительской безопасности. Экономика аккумулировала огромное количество долга, избыточных мощностей и приобрела болезненную зависимость от необдуманных инвестиций, поддержанных кредитованием.
Осознавая сложность накопившихся проблем, председатель Си Цзиньпин отвел стрелки часов назад. Он сосредоточил в своих руках больше власти, чем любой лидер со времен Мао, и последовательно подчеркивал необходимость поддержания ленинской «чистоты партии», без которой китайской партийной элите не избежать судьбы их советских коллег. Одной из первых его политических инициатив была внеправовая антикоррупционная кампания, которая продолжается до сих пор. Си перетянул на себя полномочия правительственных институтов, создав так называемые малые управленческие группы, принимающие ключевые решения по большинству государственных вопросов и оказавшиеся в итоге более многочисленными, чем министерства.
Некоторая централизация власти в Китае действительно напрашивалась, особенно учитывая амбициозную программу реформ. Но несмотря на то, что по некоторым направлениям продвижение есть, многие существенные преобразования, затрагивающие роль государства в экономике и введение рыночных механизмов, заторможены противодействием привилегированных кругов. Репрессии против гражданского общества, независимых СМИ и некоммерческих организаций не помогли делу. Централизация власти сняла полномочия и обязательства подотчетности с тех институтов, которые изначально отвечали за реформы, создала систему, генерирующую противоречивые решения, и привела к замораживанию важных реформ.
В силу всего перечисленного августовские события стоит воспринимать как значимые. Поддержка фондового рынка должна была быть лишь вектором, усиливающим действие рыночных механизмов, но китайские акции пережили повторное падение, несмотря на чрезвычайные меры поддержки, размер которых оценивается в $150 млрд. Индексы до сих пор плавают где-то в районе дна, достигнутого в начале июля. Разрываясь между ролями игрока и регулятора, государство продемонстрировало неверие в те самые силы рынка, которые обещало отпустить на свободу.
Мини-девальвация, проведенная в августе, официально объяснялась постепенным переходом к рыночному ценообразованию официального курса юаня, что, в свою очередь, должно помочь включению юаня в корзину валют МВФ для расчета валюты фонда, специальных прав заимствования (SDR). Принимая решение о девальвации, власти снова разрывались между целями: политикой сильного юаня, нужного для перенастройки экономики, и политикой слабеющего юаня, соответствующего ослаблению роста. Показатели экспорта, промышленного производства и инвестиций сейчас худшие за последние четыре года. Более того, они демонстрируют невосприимчивость к стимулирующим мерам, объем которых в одном нынешнем году достигает 1% ВВП.
Ключевая проблема, стоящая перед руководством Китая, – управление занятостью, индикатором политически более чувствительным, чем рост ВВП. Официальные данные о безработице – около 4% на протяжении многих лет – фикция. Происходящее в строительной отрасли, необходимость ежегодно подыскивать работу для 7 млн выпускников вузов и другие факторы говорят о том, что даже оценка Международной организации труда (безработица на уровне 6,3%) может быть заниженной.
Никто не предполагал, что переходный период будет для Китая легким, но события нынешнего года заставляют думать, что все еще сложнее, чем кажется. Централизация власти оказалась обоюдоострым мечом, антикоррупционная кампания душит инициативу, а экономику невозможно удерживать на нереалистично крутой траектории роста бесконечным стимулированием.
Приближается момент, когда руководству Китая придется смириться с более низкими уровнями роста. Легитимность китайских лидеров и их готовность продолжать реформы подвергнется суровой проверке, которая и определит перспективы развития страны на ближайшие годы.
Автор – научный сотрудник Центра изучения Китая при Оксфордском университете
FT, 21.08.2015