История с большой буквы

Российский правящий класс регулярно апеллирует к истории, пытается использовать ее в политических и идеологических целях. Погружение в прошлое отражается в пышных юбилейных торжествах и подражании дореволюционным и советским государственным деятелям. Иногда это стремление принимает анекдотический и одновременно скандальный характер: депутаты и общественные деятели Пермского края с помощью программ фоторедактирования заменили на портретах советских маршалов времен Великой Отечественной войны их изображения своими собственными. Но дело не только в этом: историческая политика все чаще используется не для просвещения, а как повседневный инструмент для решения сиюминутных задач.

Пропагандисты используют историю, чтобы навязать зрителям мнение, что нынешние оппоненты России – идейные наследники нацистов, а противостояние остальному миру – естественное состояние нашей страны. Сосредоточенность первых лиц на прошлом – это еще и способ сместить фокус массового сознания, отвлечь людей от повседневной действительности и ее реальных проблем.

История используется и во внешнеполитических целях. Москва нервно относится к историческим претензиям соседей (будь то Польша, Украина или страны Балтии). Однако Россия сама нередко обращается к прошлому, чтобы напомнить об исторической несправедливости тех или иных событий. Москва периодически с укоризной напоминает соседям: дескать, мы вас освободили от турецкого (шведского, нацистского) владычества, учили, лечили, дали независимость, а вы, неблагодарные, стремитесь из-под нашего крыла в Европу, отказываетесь прокладывать по обильно политой кровью русских солдат земле нашу газовую трубу. Недавняя реакция на действия Финляндии, отказавшейся дать визы российским депутатам на сессию ПАСЕ, выглядела иронической гримасой музы истории Клио. Одним из гневных обличителей Финляндии в телеэфире стал Вячеслав Никонов, внук сталинского наркома иностранных дел Вячеслава Молотова, который в дни советско-финляндской войны 1939–1940 гг. публично заявлял, что СССР не ведет войны с финским народом, и уверял, что все споры между двумя странами урегулированы договором с марионеточным правительством «Финляндской Демократической Республики». Представления об истории как прикладной части идеологии не предполагают уважения к фактам и установившимся в исторической науке оценкам событий.

Не удивительно, что депутаты и главы регионов, любящие порассуждать о борьбе с фальсификацией и переписыванием истории, задним числом объявляют незаконными решения органов власти СССР, требуют пересмотреть административные границы, не понимая, что создают опасный прецедент использования принципа восстановления исторической справедливости (которая может диаметрально противоположно восприниматься разными странами, народами или социальными группами) для реализации политических и/или материальных интересов.

О соответствии депутатских и министерских интерпретаций прошлого историческим фактам говорить не приходится. Представители власти, рассуждающие об уважении к истории, имеют весьма приблизительное представление о профессиональных стандартах исследователей, предполагающих точность цитирования, уважение к источнику и одновременно проверку информации. Для них важнее броский образ. Владимир Путин заявил во время передачи библиотеки Шнеерсона в июне 2013 г. в Еврейском музее: «Решение о национализации этой библиотеки было принято первым советским правительством, и членами его примерно на 80–85% являлись евреи. Они же <...> шли тогда на аресты и репрессии и иудеев, и православных, представителей других конфессий...»

В действительности в первом составе Совета народных комиссаров из 16 его членов евреем был только Лев Троцкий. В правительстве РСФСР 1917–1922 гг. евреев было 12% (шесть человек из 50). Из 30 членов ЦК большевистской партии накануне октября 1917 г. евреев было шестеро, т. е. 20%, но никак не 85%. Возможно, сам того не желая, президент повторил популярную в среде квазипатриотов в 1980-х – начале 1990-х теорию о «еврейском заговоре», который стал главной причиной крушения российского государства, кровавой революции и гражданской войны.

В Кремле принято считать второстепенным вопросом достоверность изложения прошлого, а главным вопросом – его трактовку, угол зрения и массовую пропаганду. «Именно цифра 28 (солдат и командиров 316-й стрелковой дивизии генерала Ивана Панфилова. – «Ведомости») вошла в легенду. Этого достаточно для Истории с большой буквы – мы же не об академической науке сейчас говорим... Те кто пытается «уязвить» легенду как бы «научными» подсчетами – занимаются словоблудием», – сказал недавно в интервью газете РБК министр культуры Владимир Мединский.

Такой «подход к старине» предполагает тиражирование невежества. Чиновники и приближенные к власти публицисты стремятся стать коллективным Дмитрием Фурмановым, создать современного «Чапаева», новый коллективный миф, который способен одновременно привлечь миллионы обывателей и сакрализовать власть.

Одновременно видные бюрократы прибегают к бухгалтерским ухищрениям, чтобы возвысить достижения и сократить человеческие, моральные и материальные потери от просчетов и очевидных преступлений государства и его руководителей.

Автор – историк, обозреватель «Ведомостей»