Управляя стихией

Когда речь заходит о противостоянии враждебным стихиям, коммунистическая партия Китая знает, что делать, и ей есть чем похвастаться. За 90 лет существования она пережила гражданскую войну, ураган коллективизации (который сама же и вызвала), студенческие волнения и мировой финансовый кризис 2008 г., который лишь слегка замедлил стремительный рост экономики страны. Но в последние недели китайское правительство столкнулось с силой, которую ей пока не удается обуздать, – с рынком.

Дело отнюдь не в недостатке усердия. Власти перепробовали все. Разве только не издали закон, обязывающий акции только дорожать и никогда не дешеветь. С каждой новой попыткой их шаги выглядят все более отчаянными.

Начали они с проверенных военных хитростей. Снизили процентную ставку в попытке сделать сбережения менее привлекательными и ослабили нормативы резервирования, чтобы у банков стало побольше свободных денег. Принялись расхваливать вложения в фондовый рынок, печатая в управляемых и послушных СМИ панегирики акциям, которые уже к тому времени выглядели переоцененными. Направили поток пенсионных денег на скупку акций, снизив требования к надежности вложений для пенсионных фондов; ослабили ограничения на торговлю ценными бумагами за счет кредитов, предоставляемых брокерами (маржинальная торговля); объявили войну продажам акций без покрытия, т. е. так называемым коротким продажам.

Недавно власти приостановили IPO, чтобы не создавать лишней конкуренции на рынке, и начали подталкивать фонды к покупке акций, но не к их продаже. В рамках «количественного смягчения по-китайски», как окрестил этот метод один экономист, центральный банк теперь готов предоставлять ликвидность госструктурам, которые, в свою очередь, дают брокерам доступ к заемным средствам для маржинальной торговли. Вместо того чтобы бороться с инструментами, из-за которых на рынке активов надулся опасный пузырь, власти, наоборот, стимулируют игроков к их использованию, руководствуясь краткосрочными задачами по приостановке распродажи на рынке.

Но все это не срабатывает, как задумано, да и не может. В середине июня фондовый индекс Shanghai Composite достиг апогея после почти непрерывного 18-месячного ралли, в ходе которого рынок вырос в два с лишним раза. За три недели с середины июня рынок упал более чем на 30%. Китайские компании потеряли капитализации на $3,2 трлн. Это больше, чем капитализация фондовых рынков Франции и Испании, вместе взятых. Пока Европа стенала о возможных убытках из-за потери Греции, от китайского фондового рынка отвалился кусок размером с пару стран и рассыпался в пыль.

Неспособность Китая справиться с рынком порождает как минимум три вопроса.

Первый: может ли нынешняя ситуация пошатнуть доверие к власти? Легитимность коммунистической партии держится на в целом вполне заслуженной репутации технически грамотного управленца. Решения последних недель в лучшем случае выглядят как запоздалые, а в худшем – неуклюжие. Властям можно адресовать упрек уже за то, что они позволили пузырю образоваться. Лидеры страны в 2008 г. шумно (и по делу) радовались тому, что западные регуляторы и центробанки оказались соучастниками, поощряя необоснованный рост котировок в ходе спекулятивных операций. Теперь китайские власти можно обвинить в том же самом. Умышленно разогревая рынок, они помогли надуться пузырю, который хочешь – не хочешь, а обречен лопнуть.

Второй вопрос касается системных рисков. Они меньше, чем в чисто рыночной экономике. Капитализация фондового рынка Китая (после нынешнего падения) – 66% ВВП. В США – 140%. Тем не менее банкирам и брокерам, активно развивающим маржинальную торговлю, придется нелегко, если заемщики не смогут отдать долги. В 2007 и 2008 гг. индекс Shanghai Composite упал с более чем 6000 до менее чем 2000 пунктов. Экономика не очень-то обратила на это внимание и продолжила двигаться вперед. Это успокаивает. Но это одновременно означает, что индексу еще есть куда падать. И все будет иначе – в плохом смысле слова. В прошлый раз рынок был «медвежьим», а экономика росла двузначными темпами. В этот раз она, даже по официальным данным, замедлилась до 7% в год. Те, кто лишился и лишится денег на фондовых операциях, станут куда бережливее. Уменьшится внутреннее потребление – ослабнет главный двигатель роста, ведь Китай снижает долю капитальных расходов.

Третий вопрос – это вопрос реформ. С одной стороны, китайский фондовый рынок функционирует в условиях командной экономики. С другой стороны, например, в том, что касается крайне расширительных стандартов финансовой отчетности для торгуемых компаний, этот рынок скорее можно сравнить с Диким Западом. Если регулирование есть, то его строгость проявляется, например, в запрете на употребление в инвестиционных отчетах таких словосочетаний, как «катастрофа на фондовом рынке» или «спасение рынка».

Рано или поздно рынок достигнет дна. Но все-таки что-то будет утрачено по результатам нынешнего падения. Несмотря на все разговоры о том, что рынку будет предоставлена более значимая роль в экономических процессах, инстинкты государства срабатывают, как только начинает пахнуть жареным. Это вполне можно понять. В Китае пока рано говорить о полноценно функционирующем рынке капитала и подлинные реформы, вероятно, отложены до лучших времен.

Автор – обозреватель Financial Times