Сталинградская битва: научились воевать

Как Красная армия утратила инициативу, понесла серию тяжелых поражений и отступила до берегов Волги и предгорий Кавказа, а затем отстояла Сталинград и разгромила нацистов в донских степях – об этом рассказывает третья статья цикла «Война и миф». Во второй (30.04.2015) рассказывалось о том, кто и какой ценой защитил Москву, а в первой (21.04.2015) – о причинах поражений в первые месяцы войны.

Поражение германской армии под Москвой, ее отступление на других участках фронта породили в руководстве СССР и в высшем командовании Красной армии чрезмерные ожидания. Лидеры партии и государства, часть военачальников надеялись, что неудача у стен столицы подорвала боеспособность немецкой армии, моральный дух ее солдат и офицеров. Они предполагали, что разгром Германии и ее союзников не за горами. Недооценка сил противника, его способностей восстанавливаться после тяжелых поражений дорого обошлась обеим сторонам. Борьба за инициативу, возможность наносить противнику неожиданные и сильные удары на избранном направлении продолжалась с переменным успехом вплоть до осени 1943 г., когда вермахт после поражения под Курском и наступления Красной армии на других направлениях начал стратегический отход за Днепр.

Удар по флангам немецкой группы армий «Центр» в начале декабря 1941 г. и отход ее ударных группировок из-под стен Москвы резко изменил ситуацию на других фронтах. Советское командование оказалось в выгодном положении и могло выбирать, где начать наступление и куда направить резервы для его развития. Красная армия к тому моменту имела небольшое превосходство в людях и танках, соотношение сил в артиллерии и авиации было равным.

Выравнивание численности боевой техники стало следствием постепенного ввода в строй эвакуированных на Урал и в другие восточные регионы предприятий ВПК. К марту 1942 г. выпуск военной продукции на востоке страны сравнялся с довоенным общесоюзным, а по отдельным видам вырос. Всего доля восточных районов в производстве вооружения и боевой техники выросла с 18,5% в 1941 г. до 76% в 1942-м (Н. Симонов. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996; Великая Отечественная война. Юбилейный статистический сборник. М., 2015). С декабря 1941 г. по март 1942 г. ежемесячный выпуск танков увеличился с 1190 до 1710, более всех – с 327 до 715 – выросло производство Т-34. Выпуск самолетов за I квартал 1942 г. увеличился по сравнению последним кварталом 1941 г. с 2665 до 3300. Более регулярными и массовыми стали поставки английских танков, английских и американских бронемашин, автомобилей и самолетов (А. Солянкин, М. Павлов, И. Павлов, И. Желтов. Отечественные бронемашины. ХХ век. Т. 2. М., 2005; М. Барятинский. Танки ленд-лиза в бою. М., 2009; М. Коломиец. Т-34. Первая полная энциклопедия. М., 2009).

Призрак 1812 года

Немецкая армия была потрясена поражением, кроме того, она не была готова воевать зимой. Вермахт, утратив инициативу, был вынужден искать способы восстановить оборону за счет экстренной отправки войск и маршевых пополнений из Западной Европы, а также перевода на передовую солдат и офицеров из тыловых частей. Низкая боевая подготовка пополнений и медленная переброска дивизий из Европы, занимавшая не менее трех недель, не позволяли нацистам стабилизировать фронт в течение первых месяцев зимы 1941/42. Ситуация на Востоке вызывала постоянное острое беспокойство высшего командования германской армии. 12 декабря 1941 г. начальник Генштаба Франц Гальдер писал об особо критической обстановке. В последующие дни, особенно накануне нового, 1942 года в его дневнике часто появляются записи: «тяжелый день», «снова тяжелый день», «опять тяжелый день». «Мрачное настроение. Генерал Йодль (начальник штаба оперативного руководства Главного командования вермахта. – «Ведомости») заметил в разговоре: «Ситуация, как в 1812 году», – писал командующий группой «Север» генерал-фельдмаршал Риттер фон Лееб (Ю. Лебедев. По обе стороны блокадного кольца. СПб., 2005).

В период кризиса на фронте часть военного и политического руководства рейха была готова прибегнуть даже к запрещенным методам ведения войны. Гальдер регулярно упоминает о зимних визитах начальника химических войск, предлагавшего ему применить отравляющие вещества (Ф. Гальдер. Военный дневник. Т. III. М., 1971). Руководство вермахта отказалось от этих планов из-за опасений ответного удара, но сама идея использования химического оружия отражает его растерянность. Она проявилась и в первом массовом увольнении генералитета: в декабре 1941 – январе 1942 г. в отставку были отправлены 35 генералов вермахта, в том числе командующие группами армий «Центр» и «Север» генерал-фельдмаршалы Федор фон Бок и Риттер фон Лееб.

Красная армия развернула наступление по всему фронту, в ходе которого войскам ставились стратегические и тактические задачи. Ключевой целью армий северо-западного направления был прорыв блокады Ленинграда, на Западном фронте планировался реванш за октябрь 1941 г. с окружением армий группы «Центр» под Вязьмой и выходом к Смоленску. Замыслы командования войск Юго-Западного фронта во главе с маршалом Тимошенко были не менее масштабными. Предполагалось выйти к Днепру у Запорожья и Днепропетровска, создать плацдармы на западном берегу Днепра, освободить Донбасс и Харьковский промышленный район, отрезать крупную группировку немецких войск в районе Таганрога и в Крыму (А. Исаев. Наступление маршала Шапошникова. М., 2005).

В высших эшелонах власти и в командовании Красной армии распространилась эйфория. В новогоднем обращении видный партийный публицист Емельян Ярославский писал: «Пусть этот год будет годом испытаний, но он будет годом побед, годом разгрома врага, годом освобождения мира от самой страшной фашистской чумы» («Правда», 1 января 1942 г.). В поздравлении с 23 февраля 1942 г. Сталин утверждал, что немецкая армия на грани катастрофы. «Недалек тот день, когда Красная армия своим могучим ударом отбросит озверелых врагов от Ленинграда, очистит от них города и села Белоруссии и Украины, Литвы и Латвии, Эстонии и Карелии, освободит советский Крым и по всей Советской земле будут снова победно реять красные знамена», – гласил приказ наркома обороны (Приказы наркома обороны. 1941–1942. М., 1997).

Ограниченный реванш

Замыслы по разгрому врага удалось реализовать далеко не полностью. Успешно действовали 3-я и 4-я ударные армии Калининского фронта, сумевшие за две недели боев в январе – феврале 1942 г. продвинуться на 150–170 км, выйти на подступы к Витебску, окружить вместе с войсками Северо-Западного фронта группировку противника под Демянском и создать угрозу левому флангу группы армий «Центр». Юго-Западный фронт не сумел реализовать планы командования (выйти к Днепру), но в ходе Изюм-Барвенковской операции его войска глубоко вклинились в позиции противника и создали выступ, угрожавший противнику ударом на Харьков и в направлении к Азовскому морю. Фельдмаршал фон Бок, получивший пост командующего группой армий «Юг», беспокоился в дневнике о судьбе Харькова и готовил оборону мостов через Днепр (Фон Бок. Я стоял у ворот Москвы. М., 2006).

Операции на других направлениях шли менее успешно: попытки прорыва блокады Ленинграда в горловине у Ладожского озера не увенчались успехом, продвижение 2-й ударной армии на Любань было остановлено, а ее коммуникации оказались под угрозой из-за узкого участка прорыва. Окружить главные силы группы армий «Центр» под Вязьмой и Ржевом не удалось. Напротив, противнику удалось закупорить бреши в обороне и отрезать прорвавшиеся в глубину советские войска. Наступление в Крыму, где доверенное лицо Сталина Лев Мехлис обещал: «Мы закатим немцам большую музыку», обернулось большими потерями. После успешной высадки в Керчи и Феодосии соединения Крымского фронта не смогли вырваться с Керченского полуострова.

К апрелю наступление Красной армии окончательно выдохлось. Стремление вести наступление на широком фронте лишало советское командование возможности концентрировать силы на ключевых направлениях, создавая существенный перевес в силах над противником. В Красной армии тогда отсутствовали крупные механизированные соединения, способные самостоятельно развивать успех. Применение в качестве подвижных соединений кавалерийских дивизий и корпусов оправдало себя лишь отчасти: конница несла большой урон от огня стрелкового оружия, артиллерии и авиационных бомбардировок. Прорывать оборону противника, обходить и штурмовать его опорные пункты Красная армия училась на своих ошибках. В свою очередь, немецкое командование последовательно отражало недостаточно подготовленные удары Красной армии, перебрасывая на угрожаемые направления подвижные соединения. Получив резервы из Европы, оно окончательно восстановило целостность фронта.

К недостаткам военного планирования и тактики прибавлялись нехватка ресурсов. Число орудий калибром более 105 мм по сравнению с довоенным периодом сократилось к 1 января 1942 г. более чем вдвое. Слабость артиллерии усугублялась недостатком боеприпасов. Производство патронов в I квартале 1942 г. по сравнению с последним кварталом 1941 г. сократилось на 14%, а по сравнению со вторым – более чем вдвое, снарядов — на 27,4 и 36% соответственно. Этот недостаток не позволял вести полноценную артподготовку при наступлении, заставлял вводить лимит на расходование мин и снарядов. Атаки на слабо подавленную артиллерией оборону противника умножали потери (См. книги А. Исаева и Н. Симонова).

Страшный май

В период паузы, наступившей из-за весенней распутицы, стороны готовились к летней кампании. Нацисты планировали нанести главный удар на Кавказ, чтобы лишить СССР источников нефти. Сталинградское направление первоначально считалось второстепенным. Выход немецких войск к Волге должен был перерезать коммуникации между центром и югом европейской части. Одновременно перекрывалось поступление техники по ленд-лизу через Иран.

Советское военное руководство отказалось от масштабного наступления и намеревалось перейти к стратегической обороне с целью измотать противника, но по-прежнему обдумывало крупные операции с целью упредить удары противника и нанести ему большой урон. По воспоминаниям маршалов Георгия Жукова и Александра Василевского, в споре между командованием Юго-Западного фронта, настаивавшем на наступлении на Харьков, и Генштабом, который предлагал использовать резервы для парирования возможных ударов противника, Сталин весной встал на сторону первого. «Критически оценивая теперь принятый тогда план действий на лето 1942 года, вынужден сказать, что самым уязвимым оказалось в нем решение одновременно обороняться и наступать», – писал впоследствии Александр Василевский. Ошибочной и неподготовленной считал Харьковскую наступательную операцию и Жуков (А. Василевский. Дело всей жизни. М., 1978; Г. Жуков. Воспоминания и размышления. М., 2002).

Политическое и военное руководство СССР вновь просчиталось с определением направления главного удара противника: оно считало наиболее угрожаемым московское направление. Поэтому большая часть резервов, в том числе подвижных войск, были сосредоточены на Западном фронте, за его стыком с Брянским фронтом, и под Воронежем.

Май 1942 г. стал трагическим месяцем для Красной армии. Сначала 11-я армия нанесла 8 мая короткий удар по Крымскому фронту, войска которого, несмотря на превосходство в силах над противником, не смогли отразить удар. Керченский полуостров был оставлен 20 мая, часть бойцов и командиров сражалась в Аджимушкайских каменоломнях до начала октября. Войска фронта потеряли более 160 000 человек, более 4500 орудий, около 200 танков. Число эвакуированных бойцов и командиров было сопоставимо с погибшими и пленными, но большая часть боевой техники была оставлена или уничтожена. Поражение Крымского фронта предопределило падение оставшегося в изоляции Севастополя. Лев Мехлис писал в донесении Сталину: «Части стихийно отходят. Эвакуация техники и людей будет незначительной... Мы опозорили страну и должны быть прокляты». Впрочем, Сталин отнесся к допустившим грубые ошибки генералам и комиссарам весьма милостиво: никто из них не был расстрелян или отправлен в тюрьму, их только понизили в должностях и званиях (В. Абрамов. Керченская катастрофа. 1942. М., 2006; Ю. Рубцов. Мехлис. Тень вождя. М., 2011).

Вслед за Керченской трагедией последовало поражение во встречном сражении под Харьковом. Наступление Юго-Западного фронта на первую историческую столицу советской Украины началось успешно: дивизии фронта, действовавшие с Барвенковского выступа, прорвали оборону противника. Фон Бок беспокоился об устойчивости позиций под Харьковом и бомбардировал Генеральный штаб тревожными телеграммами. Но командование фронта запоздало с вводом танковых и кавалерийского корпусов для наступления на Харьков и недооценило угрозу удара с левого фланга, прикрытого слабым Южным фронтом. Немецкое командование ввело в действие резервы и перебросило из Крыма главные силы VIII авиакорпуса.

Нанесенный в ночь на 17 мая удар противника по разреженным боевым порядкам 9-й армии оказался ошеломляющим: к полудню 3-й моторизованный корпус нацистов прорвался на 20 км в глубину обороны и уничтожил узел связи, вследствие чего командование фронтов не представляло масштаба угрозы. Еще 18 мая маршал Тимошенко уверял Сталина, что угрозы войскам фронта нет и наступление следует продолжать. Лишь 19 мая танковые корпуса южной ударной группы ЮЗФ были развернуты на восток с целью ликвидации прорыва моторизованных соединений противника, но было уже поздно. Дивизии группы генерала Эвальда фон Клейста перерезали коммуникации ударной группы и замкнули харьковский котел. Попытки прорвать окружение силами блокированных соединений и ударами извне не увенчались успехом. Из кольца вышли 21 910 человек с шестью танками, четырьмя орудиями, 16 минометами, 20 пулеметами. Только в котле погибли, попали в плен или были уничтожены более 207 000 человек, 1298 орудий, 2997 минометов, общие потери танков превысили 1100 (К. Быков. Харьковский котел. 1942 год. Крушение надежд. М., 2006; В. Семидетко. Харьковская катастрофа мая 1942 г. Электронный журнал «Мир истории», 2008, № 1).

Дело было не только в больших потерях в те трагические недели, но и в испытанном тогда моральном надломе. «Трудно передать наше душевное состояние в те дни. Ведь мы совсем недавно предполагали, что наступил коренной перелом в войне, что никогда уже более враг не овладеет инициативой. И вот вновь тяжелейшее поражение, которое не могло не повлечь за собой самых мрачных последствий», – писал известный советский военачальник, участник Харьковского сражения, генерал (в мае 1942 г. – полковник) Семен Иванов (С. Иванов. Штаб армейский, штаб фронтовой. М., 1990). По его и многих других военачальников мнению, тяжелого поражения под Харьковом можно было избежать при грамотном использовании данных разведки и информации союзников и размещении большой части стратегических резервов, особенно подвижных, на южном и юго-западном направлениях.

Противнику также удалось окружить и разгромить главные силы 2-й ударной армии на Волховском фронте, нанести тяжелое поражение войскам, находившимся в тылу группы армий «Центр» и пробить коридор к группировке, ранее окруженной под Демянском.

Второе жаркое лето

Устранив локальные угрозы, немецкое командование начало действовать по «плану Блау», предусматривавшему захват кавказских нефтепромыслов и в качестве второстепенной цели прорыв к Волге. 28 июня немецкие войска перешли в наступление против Брянского фронта, 30 июня – против Юго-Западного. Оборона Красной армии была быстро прорвана на большую глубину, танковые и моторизованные соединения противника начали наступление на Воронежском направлении. Несмотря на контрудары советских войск, уже к 4 июля танковые дивизии нацистов вышли на подступы к Воронежу, 7 июля захватили правобережную часть города и продвинулись вверх по течению Дона. Контрудар сформированных весной 1942 г. 5-й танковой армии и 7-го танкового корпуса не увенчался успехом, но задержал на этом участке танковые дивизии противника, которые требовались на сталинградском направлении.

Важной деталью танковых сражений летом 1942 г. стала утрата советскими танками Т-34 и КВ господства на поле боя. У противника появились новые модификации Pz-III и Pz-IV, оснащенные длинноствольными пушками, дальность и мощь снаряда которых были сопоставимы с советскими орудиями. Немецкие противотанковые подразделения получили 75-миллиметровые пушки нового типа, был налажен выпуск самоходок с советскими трофейными длинноствольными 76-миллиметровыми орудиями Ф-22.

Вскоре после захвата Воронежа началось наступление на сталинградском и ростовском направлениях. Красная армия вынуждена была отступать в глубину страны, стремясь оторваться от противника и занять новую линию обороны. Сражения июля 1942 г. отчасти напоминали события годичной давности: противнику меньше чем за месяц удалось продвинуться на 150–400 км, занять Ворошиловград, Воронеж и Ростов, создать угрозу на сталинградском направлении. Был полностью занят Донбасс и важные сельскохозяйственные черноземные районы. Велики были потери: из 1,3 млн человек фронты юго-западного направления утратили 560 000, в том числе более 360 000 убитыми, пленными и пропавшими без вести. Однако в отличие от лета 1941-го годом позже в ходе отступления не происходило массового пленения, сопоставимого с уманским, киевским или вяземским окружением. В отличие от них и харьковского котла число пленных было относительно невелико (не превышало 80 000: А. Исаев. Когда внезапности уже не было. М., 2006). Командование научилось восстанавливать, казалось бы, безвозвратно распавшийся фронт с помощью резервов и реанимации ослабленных в боях соединений за счет пополнений и мобилизации тылов.

Стремительное наступление нацистов на Кубань, Владикавказ и Грозный, планы удара на Баку угрожали нефтепромыслам, дававшим до войны свыше 90% национальной добычи нефти. Одновременно с наступлением на Сталинград нацисты намеревались перерезать коммуникации между центром и югом Советского Союза. Наступление в расходящихся направлениях растягивало фронт немецкой армии, отвлекало со сталинградского направления значительные силы, в том числе танковые и моторизованные дивизии.

Чтобы остановить противника, под Сталинград выдвигались резервные армии и курсантские полки и бригады, отличавшиеся большей стойкостью и боевой выучкой, чем обычная пехота. Наступление на Сталинград означало угрозу не только водным коммуникациям по Волге и крупному железнодорожному узлу, но и Сталинградским тракторному и орудийному заводам, производившим значительную часть боевой техники и тягачей для Красной армии. До апреля он был лидером по производству танков Т-34. Вплоть до августовских бомбардировок СТЗ производил около трети основных танков Красной армии, его потеря и поспешная эвакуация могли привести к проблемам при комплектовании и пополнении танковых войск. Этого не произошло благодаря наращиванию производства на других заводах. Наступающие нацистские дивизии столкнулись с неприятным сюрпризом: танковые бригады и корпуса, еще вчера считавшиеся небоеспособными из-за утраты большей части техники, восставали, словно Феникс, благодаря поставкам и ремонту боевых машин на СТЗ и других сталинградских заводах.

Город-ад

Командующий Сталинградским фронтом маршал Семен Тимошенко еще в июле предложил ставке приступить к массовой эвакуации мирного населения города, носившего имя вождя. «Считаем необходимым эвакуировать из Сталинграда женщин и детей, не занятых на производстве военных материалов, ибо в городе скопилось очень много народа после эвакуации из Украины, и дальнейшее оставление всего населения города на своих местах будет очень невыгодно в условиях возможных налетов авиации противника» (Цитата по: А. Исаев. Неизвестный Сталинград. Как перевирают историю. М., 2012). Эвакуация началась, но шла не слишком энергично: более важной задачей для руководителей представлялся вывоз заводов и фабрик, техники и скота. В воспоминаниях первого секретаря Сталинградского обкома партии Алексея Чуянова детально описано, сколько удалось вывезти зерна, тракторов, комбайнов. Об эвакуации людей рассказывается более скупо. Судьба горожан, оказавшихся из-за стремительного развития событий под перекрестным огнем, – одна из трагических страниц истории Великой Отечественной. К середине августа 1942 г. в городе оставалось около 400 000 жителей и значительное число беженцев (общее число мирного населения в Сталинграде и пригородах – 600 000–700 000 человек), при этом мест в убежищах разного типа насчитывалось всего 180 000. 16 августа обком принял решение об эвакуации 15 000 человек в Куйбышевскую (Самарскую) область и еще около 10 000 – в заволжские районы области (А. Чуянов. Сталинградский дневник. Волгоград, 1979). К 23 августа были эвакуированы около 100 000 мирных жителей, из них сталинградцев – около 40 000.

23 августа город превратился в ад. Пикирующие и тяжелые бомбардировщики люфтваффе в сопровождении истребителей преодолели сопротивление советских самолетов, подавили зенитную артиллерию. Они атаковали не только военные, но и жилые кварталы; в огненном смерче, вспыхнувшем после попаданий в громадные емкости с нефтепродуктами на берегах Волги и на территории заводов, погибли около 70 000 мирных жителей, еще 142 000 были ранены. В тот же день передовые части нацистов вышли на узком участке к Волге, авиация уничтожила причалы, что затруднило эвакуацию. Тем не менее к октябрю удалось вывезти около 300 000 человек, но по разным оценкам 185 000–200 000 остались в разрушенном городе и предместьях. Массированные авиаудары по Сталинграду продолжались вплоть до 27 августа, один из самых благоустроенных городов довоенного СССР превратился в развалины, его инфраструктура была разрушена, централизованное снабжение оставшихся в живых жителей в течение недели прекратилось, люди оказались предоставлены сами себе (Т. Павлова. Засекреченная трагедия: гражданское население в Сталинградской битве. Волгоград, 2005; М. Зефиров, Д. Дегтев, Н. Баженов. Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО. М., 2007).

Не менее показательно другое. В августе 1942 г., когда о внезапности нападения речи уже не было, командование фронта узнало о прорыве противника в город от городских властей. Алексей Чуянов впоследствии писал: «Танки и мотопехота немцев не дальше, чем в полутора километрах от завода», – сказал Задорожный (директор тракторного завода). Это сообщение ударило меня, как обухом по голове. – Ты не ошибаешься? – Нет, Алексей Семенович, я из окна вижу немецкие танки. – Не клади трубки. По другому телефону позвонил в штаб фронта, там сначала не поверили, но потом подтвердили: «Да обходят город северо-западнее... Сделайте все необходимое, чтобы задержать немцев до подхода войск». В бой вступили ополченцы, только на СТЗ в отряды вступили около 2000 рабочих. Затем последовали новые призывы и мобилизации.

Сталинградские ополченцы воевали не голыми руками: кроме винтовок рабочие отряды были оснащены орудиями, минометами и танками, выпущенными на заводах города. Однако даже хорошо вооруженные рабочие отряды несли большие потери из-за недостаточной боевой подготовки и слабого взаимодействия между пехотой, танками и артиллерией (А. Чуянов. Сталинградский дневник). Нацистских солдат и офицеров поразило тогда, что в сгоревших танках они обнаруживали экипажи, одетые в рабочие комбинезоны, а у зенитных орудий – девушек, которыми были укомплектованы расчеты. Владимир Мединский затем написал, что немецкие танкисты были напуганы, поскольку приняли черные рабочие комбинезоны за мундиры советских морских пехотинцев. Страх перед морскими пехотинцами оставим на совести автора: прорвавшаяся к Сталинграду 16-я танковая дивизия не воевала ни под Одессой, ни под Севастополем, ни под Москвой и с советской морской пехотой не сталкивалась. Подвиг сталинградских ополченцев, которые прикрыли город собой и сдержали натиск нацистов до подхода резервов, не нуждается в лживом приукрашивании.

Немецкие соединения, прорвавшиеся к Волге, сразу оказались под градом контрударов. Советские дивизии и танковые корпуса стремились восстановить связь северной группировки фронта с войсками, оборонявшими город. Соотношение безвозвратных потерь в ходе контрударов было ужасающим для Красной Армии (1:15). Но без этих атак и переброски войск с Донского фронта на Сталинградский защитникам города на Волге вряд ли удалось бы удержать небольшие участки развалин и предотвратить полный захват разрушенных кварталов противником (А. Исаев. Неизвестный Сталинград). Непрекращающиеся попытки атаковать 6-й и 4-й танковой немецких армий и контрудары советских войск сблизили бои в Сталинграде и его окрестностях с «позиционным тупиком» первой мировой, когда оборона оказывалась сильнее наступления. К 13 октября, началу еще одного наступления, немецкие дивизии, за редким исключением, были истощены. В 14-й танковой дивизии насчитывалось всего 50 танков, в 24-й – 33, а к 19 октября – 15 и 29 соответственно. Упорство нацистов наталкивалось на непреклонную волю и отчаянное, на грани самопожертвования, сопротивление советских солдат. Это состояние ожесточения ярко описано советскими и немецкими писателями: Виктором Некрасовым, Константином Симоновым, Василием Гроссманом и Генрихом Бёллем. Переломить ситуацию могли только новые идеи. Их у немецкого командования не было: оно планировало добить советские войска в Сталинграде и удерживать занятые позиции.

Парад планет

Еще в сентябре советское командование задумалось о причине неудач контрударов под Сталинградом и начало обсуждать план более крупной операции с охватом и окружением 6-й полевой и 4-й танковой армий противника. В октябре идеи командования фронтов и, главным образом, Ставки Верховного главнокомандования материализовались в планы трех названных по именам планет масштабных операций с целью разгрома немецких войск на трех направлениях. В ходе «Марса» и «Юпитера» предполагалось разгромить немецкие войска на Западном и Калининском фронтах и окончательно устранить угрозу Москве. «Уран» предполагал окружение и разгром сталинградской группировки. В результате «Сатурна» советское командование намеревалось отрезать от главных сил немецкие войска, действовавшие на Кавказе (Дэвид Гланц. Крупнейшее поражение маршала Жукова. М., 2006).

Массовое применение армий сателлитов (более 35 дивизий), которое летом 1942 г. позволило нацистскому верховному командованию сконцентрировать главные силы на решающих направлениях, к концу осени привело к обратному эффекту. 740 км из примерно 1100 км линии фронта группы армий «Б» занимали румынские, итальянские и венгерские дивизии. Эти соединения были вооружены и оснащены слабее немецких, их боеспособность, особенно в случае серьезного советского наступления, оказывалась под вопросом из-за непонимания многими солдатами и офицерами целей похода на Восток. Громадный размах сталинградского окружения, большое расстояние между ударными группировками воссозданного в октябре 1942 г. Юго-Западного и Сталинградского фронтов во многом обусловлены тем, что советское командование стремилось прорвать оборону именно в секторе обороны румынских войск.

С августа по октябрь 1942 г. советская танковая промышленность выпустила почти 4000 Т-34, 480 КВ и более 2200 легких танков. Производство орудий и минометов выросло в III квартале 1942 г. по сравнению со вторым с 29 700 до 38 344, самолетов – с 4967 до 6219. Существенно увеличилось производство патронов и снарядов (на 20 и 40% соответственно). Объемы военного производства и поставок по ленд-лизу позволяли полностью компенсировать утрату вооружения и боевой техники в ходе боевых действий. Главное командование Красной армии получило возможность восстанавливать поредевшие в сражениях танковые, механизированные и авиационные соединения, создавать новые и комплектовать их современной техникой. Недостаток боеприпасов существенно сократился, артиллерия и авиация получили снаряды и бомбы в количестве, которое при умелом применении позволяло подавить оборону противника хотя бы в первые часы и дни наступления.

К моменту наступления войска Донского, Юго-Западного и Сталинградского фронтов не имели решающего превосходства в численности личного состава над противником, но получили существенное преимущество в танках и самоходных орудиях (1650 против примерно 550) и исправных самолетах – около 1000 против 420 (А. Исаев. Неизвестный Сталинград). Тот, кто говорит, что действия союзников не влияли на советско-германский фронт, слабо сведущ в важных частностях или умышленно лукавит. После высадки англо-американских войск в Марокко в октябре 1942 г. 4-й воздушный флот отправил на средиземноморский театр сразу три бомбардировочных группы, еще две – на Кавказ и одну – в Крым. На сталинградском направлении у противника осталось всего 37 (!) боеготовых «Хейнкелей» и «Юнкерсов» (М. Зефиров, Д. Дегтев, Н. Баженов. Свастика над Волгой). Поэтому возможности немецкой авиации, буквально терроризировавшей защитников и жителей Сталинграда летом – осенью 1942 г., воздействовать на наступление Красной армии в конце ноября 1942 г. существенно снизились. Наконец, Фридрих фон Паулюс и Герман Гот, усилив пехоту в Сталинграде танками, почти лишились подвижных резервов, способных быстро выдвигаться и парировать удары советских танковых корпусов. Полнокровная 6-я танковая дивизия (почти 160 боевых машин), которая почти год восстанавливалась после Московской битвы во Франции, к началу наступления опоздала.

Окружение и разгром

Удачно спланированное наступление Юго-Западного и Сталинградского фронтов развивалось пусть и не без шероховатостей, но стремительно. Оборона румынских войск была прорвана на значительную глубину уже в первый день контрнаступления, 19 ноября. Румынская танковая дивизия, укомплектованная в основном устаревшими танками чешского образца, не смогла нанести серьезный урон или надолго задержать наступление 5-й танковой армии на северном фланге, а немецкая 22-я танковая дивизия имела всего 40 танков. Попытки 29-й мотодивизии сдержать удары мехкорпусов южнее Сталинграда были парализованы обходом и угрозой окружений. На пятый день наступления, 23 ноября, подвижные соединения Юго-Западного и Сталинградского фронтов замкнули кольцо окружения. Понимавший угрозу разгрома Паулюс попросил у Берлина свободу действий и разрешение на прорыв. Но Гитлер и его окружение не желали оставлять город, носящий имя советского лидера. Верховное командование вермахта стремилось максимально сохранить результаты удачной для него летней кампании и не допустить повторения событий прошлой зимы под Москвой. Руководство люфтваффе самонадеянно уверяло Гитлера, что сумеет переправить окруженным достаточно продуктов, боеприпасов и амуниции. Оно не учитывало, что самолетам придется снабжать группировку, по меньшей мере трижды превосходящую по численности демянскую, а протяженность маршрута будет в шесть раз длиннее. В отличие от отдаленного Демянска, Сталинград был ключевым направлением, на котором были сконцентрированы значительные силы истребителей и зенитной артиллерии.

Дальнейший ход событий хорошо известен в исторической и художественной литературе. Попытка фельдмаршала Манштейна деблокировать окруженную группировку потерпела неудачу. Кавалеристы Тимофея Шапкина, танкисты, мотострелки и артиллеристы Василия Вольского заставили ударные танковые дивизии застопорить движение до подхода из глубины 2-й гвардейской армии. Наконец, 16 декабря Юго-Западный и Воронежский фронты начали операцию «Малый Сатурн», создали угрозу флангам ударной группировки и захвата аэродромов, с которых велось снабжение окруженной группировки. Паулюс не получил разрешения на прорыв, и с начала января 1943 г. началась агония некогда сильнейшей армии вермахта на Восточном фронте. 6-я армия Паулюса сопротивлялась с отчаянием обреченных, первые попытки ликвидировать окруженную немецкую группировку не имели успеха: разведка многократно (80 000 против реальных 330 000) занизила ее численность. Тем не менее разгром был неминуем: немецкие войска голодали, испытывали все больший недостаток боеприпасов и топлива. 2 февраля была подписана капитуляция окруженной 6-й армии, в плену оказались более 90 000 солдат и офицеров. Выжили далеко не все — среди пленных было слишком много истощенных и больных тифом и другими болезнями.

Разгром под Сталинградом вызвал цепную реакцию на всем южном крыле советско-германского фронта: в январе – феврале Воронежский фронт разгромил венгерские и итальянские войска под Воронежем, Острогожском и Россошью. Огромный участок линии фронта превратился в зияющую брешь, в которую устремились стрелковые дивизии, танковые и кавалерийские корпуса Красной армии. Нацистам пришлось срочно отводить войска с Кавказа, чтобы не допустить их окружения и разгрома.

18 января 1943 г. в ходе операции «Искра» войска Волховского и Ленинградского фронтов пробили узкий коридор вдоль южного берега Ладожского озера и восстановили сухопутную связь между Ленинградом и «большой землей», положение защитников города на Неве и оставшихся в нем жителей улучшилось. Зимой 1942/43 гг. Красная армия смогла ликвидировать Демянский плацдарм на Северо-Западном фронте и освободить значительные территории Смоленской и Псковской областей. В ходе боев под Великими Луками рядовой Александр Матросов закрыл своим телом амбразуру немецкого дзота. И хотя такой подвиг был не первым, именно его имя было прославлено советской печатью.

Не везде наступление зимы 1942/43 гг. было успешным. Западному и Калининскому фронтам не удалось взломать оборону противника под Ржевом и Вязьмой. Операция «Марс», по своему масштабу и привлеченным силам сопоставимая с «Ураном», не увенчалась успехом: противнику удалось «запечатать» участки прорыва механизированных и танковых корпусов, а затем окружить и нанести потери прорвавшимся танкистам. Красная армия понесла большой урон в людях и боевой технике.

Тем не менее главным итогом зимы 1942/43 гг. был новый разгром нацистов на советско-германском фронте, более масштабный и тяжелый, чем под Москвой. В отличие от предыдущей зимней кампании Красная армия не выталкивала, а окружала и уничтожала противника; в боевой линии германской армии появлялись громадные бреши, которые ей было нечем закрыть. Сражавшиеся под Сталинградом, Воронежем и Великими Луками солдаты, офицеры и генералы осознали, что против немецкой армии можно не только успешно обороняться, но и смело наступать, нанося ей тяжелые поражения. Они видели «других» немцев: слабых, заросших и униженных поражением. «Сталинградцы» стали стрежнем Красной армии, способными умело и ожесточенно обороняться и энергично наступать. Переменилось и настроение в тылу: горожане и крестьяне увидели колонны уныло бредущих в лагеря и на работы пленных и поверили, что победа и разгром противника возможны. Впрочем, до Победы было еще далеко и Красной армии предстояла еще одна тяжелая и напряженная схватка за инициативу. Об этом – в следующей статье.

Автор – историк, обозреватель «Ведомостей»