Венский концерт Европы, Версальская система или Ялтинские соглашения

Кризис в отношениях России с Западом продолжается. Каким бы ни был исход противостояния на Украине, возвращение к докризисному состоянию уже невозможно. Сегодняшнее противостояние связано не только с событиями на Украине. Прежде всего это возможность продемонстрировать Западу отказ России признавать мировой порядок, возникший после распада СССР, в котором доминирует Запад. С точки зрения Москвы, есть два наиболее проблемных аспекта отношений с Западом. Во-первых, экспансия НАТО, когда военные структуры времен холодной войны были сохранены и расширены к границам России. Во-вторых, нежелание Запада признать за Россией особую роль на постсоветском пространстве, необходимую для ее долгосрочной безопасности. Порядок, установившийся после окончания холодной войны, был основан на презумпции неизбежности конвергенции России с Западом. Однако вестернизация не является неизбежной, по крайней мере в среднесрочной перспективе; традиционные интересы и стереотипы во внешней политике чрезвычайно живучи. Эпоха между распадом СССР и аннексией Крыма, когда существовал единый центр силы, была скорее исключением в истории международных отношений.

Каким может быть новое устройство Европы в сложившейся ситуации? Для ответа на этот вопрос стоит обратиться к европейской истории. Наиболее очевидной реакцией на действия России было бы применение мер, которые бы принудили ее действовать в рамках устоявшейся системы. Введение западных санкций преследует именно эту цель. Очевидная издержка подобного подхода – существование державы, которая не приемлет установленный порядок и стремится к его изменению. Это обусловливает перманентную нестабильность, не говоря о неизбежных экономических, политических и военных издержках. Снижение экономической взаимозависимости между ЕС и Россией увеличивает вероятность военного столкновения, если не выработать механизмы его предотвращения.

Версальская система, существовавшая между двумя мировыми войнами, – наиболее близкий аналог нынешних отношений России и Запада. C исторической точки зрения эта модель оказалась наименее успешной. Ее слабые стороны: значимые державы (Германия и Россия) не были ее полноправными членами, а сама она исключала изменение границ и баланса сил, созданных победителями после Первой мировой войны. Возмущение немцев «диктатом Версаля» способствовало росту популярности нацистов, а отсутствие гибкости в существовавшей системе привело к тому, что в Германии нарастала решимость получить силой то, чего невозможно было добиться дипломатией. Мюнхенский сговор 1938 г. лишь заключительный акт распада Версальской системы, несовершенство которой во многом предопределило скатывание Европы в новую войну.

Альтернативная модель – Ялтинские соглашения, формальное разграничение зон влияния между Западом и Россией. Элементы подобного подхода можно проследить в минских соглашениях. Но и этот вариант имеет очевидные недостатки. Во-первых, для Запада признание за Россией права на абсолютное доминирование в ее регионе не может быть долгосрочным решением по геополитическим (для США) и моральным (для ЕС) соображениям. Во-вторых, сама Россия не заинтересована в долгосрочной изоляции от Европы, где находятся ее основные рынки сбыта энергоносителей, источники технической модернизации и финансов. Опыт СССР подсказывает, что этот вариант нежизнеспособен. Ялтинская система отражала расклад сил на конец Второй мировой войны, закрепляя существующий баланс. Это обеспечивало ее устойчивость. Но сейчас не ясно, где может проходить граница сфер влияния (ведь не по «отдельным районам Донецкой и Луганской областей»!), и подобная стратегия в нынешней ситуации только откладывает разрешение кризиса. Основой послевоенного порядка в Европе были еще два отсутствующих сегодня фактора – непримиримое идеологическое противостояние и глобальный военный паритет двух ядерных держав.

Последний пример из истории – Венский концерт Европы, система отношений, которая установилась по окончании наполеоновских войн в 1815 г. Ключ к успеху этой, наиболее жизнеспособной системы заключался в ее инклюзивности. Ее архитекторы понимали, что любое послевоенное устройство будет неустойчиво, если одна из великих держав будет ей противиться. Поэтому Франция, проигравшая наполеоновские войны, была включена в клуб великих держав на равных правах.

Идеологические различия между великими державами (конституционализм в Британии и позже во Франции, абсолютизм в России, Австрии и Пруссии) не помешали им поддерживать установленный порядок в Европе. При этом исключались сферы влияния вне имперских границ: великие державы не доверяли друг другу. Действовала коллективная ответственность для поддержания и изменения условий договора. Такой механизм отношений приобрел известность как рассеянная гегемония, когда ни одна из великих держав не могла действовать в одностороннем порядке, без предварительных консультаций с другими.

Принцип рассеянной гегемонии мог бы предотвратить эскалацию украинского кризиса. Например, отказ ЕС в 2013 г. провести переговоры с участием России по экономической части соглашения об Ассоциации Украины и ЕС послужил одной из отправных точек кризиса. Дополнения к минским соглашениям теперь включают пункт о трехсторонних консультациях по этому вопросу. Печально, что это могло стать возможным только в результате развертывания военных действий. Западу следует трезво взглянуть на внешнеполитические приоритеты России и обозначить границы возможного компромисса. Резкие действия России на Украине были скорее результатом стечения уникальных обстоятельств. Среди них наличие военно-морской базы в регионе с сильной пророссийской идентификацией; региональное разнообразие Украины (в том числе внешнеполитические связи); тесные экономические связи с Россией, включая ВПК; неопределенный геополитический вектор развития Украины; острый политический кризис.

Если украинский кризис удастся разрешить, создание механизма, похожего на венскую систему, будет оптимальным вариантом обеспечения долгосрочной стабильности. Она должна быть привлекательной для России и учитывать ее особую роль на постсоветском пространстве. Принципиальное игнорирование позиции России, как это было в случае с Восточным партнерством, более невозможно. Новая система должна учитывать и интересы Европы, включая распространение демократии в странах, не являющихся членами ЕС. Для Украины это будет означать признание реального положения дел. Членство в НАТО и в ЕС на данный момент не являются для нее актуальными. Ни один из членов альянса не готов гарантировать территориальную целостность Украины военными методами. О вхождении в ЕС тоже речи нет. Поэтому подтверждение нейтралитета и совместная экономическая помощь ЕС и России с учетом региональных особенностей Украины вполне могли бы послужить началом построения нового порядка, основанного на прагматичном восприятии России как державы, отличной от Запада.

Полную версию статьи см. здесь.

Автор – историк, преподаватель Королевского университета Белфаста, Великобритания