В последние десятилетия возникла новая форма авторитаризма, построенная не на массовом насилии, а на манипулировании информацией. Такие диктаторы могут обходиться минимальным насилием в условиях умеренных экономических трудностей. При этом экономический спад может приводить к усилению цензуры и пропаганды. Новые «информационные» диктатуры лучше приспособлены к выживанию в современном обществе, но экономические проблемы и свободный доступ граждан к информации могут подорвать и их могущество.
Меняющиеся диктатуры
Диктатуры сегодня уже не те, что прежде. Тираны прошлого – Гитлер, Сталин, Мао или Пол Пот – использовали террор, идеологию и изоляцию своих стран для монополизации власти. Многие милитаристские режимы ХХ в. были менее идеологизированными, но тоже делали ставку на массовое насилие, чтобы запугать инакомыслящих. (Например, считается, что режим Пиночета виновен в пытках и убийстве десятков тысяч чилийцев.)
Но в последние десятилетия возник новый тип авторитаризма, лучше приспособленный к миру прозрачных границ, глобальных медиа и экономике знаний. Нелиберальные режимы, от перуанского Альберто Фухимори до венгерского Виктора Орбана, научились сосредоточивать в своих руках власть, не прибегая к изоляции страны и массовым убийствам. Кое-где еще остались кровавые милитаристские режимы и тоталитарные государства вроде Сирии и КНДР, но сегодня они в меньшинстве.
Новые автократии часто даже притворяются демократиями, проводят выборы (на них почти всегда побеждают нужные люди); подкупают и цензурируют частные СМИ, а не уничтожают их; полноценную политическую идеологию им заменяет аморфная ненависть к Западу. Их лидеры часто пользуются невероятной популярностью – как минимум, благодаря ликвидации всех соперников. Госпропаганда в таких странах работает не как «инженер человеческих душ», а как средство повысить рейтинг диктатора. Политических оппонентов преследуют и порочат с помощью сфабрикованных обвинений, их подталкивают к эмиграции, но убивают редко.
Диктатура и информация
В недавно вышедшей работе How Modern Dictators Survive: Cooptation, Censorship, Propaganda and Repression мы пишем о том, что отличительной чертой новых диктатур является работа с информацией. Хотя время от времени они применяют насилие, власть удерживается не столько террором, сколько манипулированием убеждениями. Конечно, слежка и пропаганда были важным инструментом и для диктатур старого стиля. Но на первом месте у них все-таки стояло насилие. «Слова – это хорошо, но винтовки – еще лучше», – говорил Муссолини. Сравните это с высказыванием Владимиро Монтесиноса, главы спецслужбы Фухимори: «Зависимость от информации подобна наркомании». Убийство членов элиты в глазах Монтесиноса было глупостью: «Вспомните, почему у Пиночета возникли проблемы. Мы не будем действовать так топорно».
Мы исследуем логику диктатур, лидеры которых опираются на манипулирование информацией. Наша ключевое предположение заключается в том, что граждане заинтересованы в эффективном управлении страной и ее экономическом процветании; они хотят, чтобы во главе государства стоял компетентный руководитель. Но широкие массы не в силах оценить компетентность лидера. Обычные граждане судят о ней по своему уровню жизни, который отчасти зависит от компетентности правителя, а также по информации, исходящей от государства и независимых СМИ. Последние доносят до людей мнение информированной элиты. Если население понимает, что правитель некомпетентен, оно восстает и свергает его.
Задача некомпетентного диктатора – заставить общество поверить в свою компетентность. В его распоряжении целый набор инструментов: пропаганда, репрессии против недовольных, подкуп элиты, цензура независимых СМИ. Но все это стоит денег; для того чтобы финансировать пропаганду, цензуру, подкуп и репрессии, необходимо облагать население новыми налогами, в результате чего уровень жизни населения снижается. Это приводит к новым сомнениям в компетентности диктатора. В этом смысле перед диктатором стоит нетривиальный выбор.
В нашей работе мы получаем следующие результаты.
Во-первых, современные автократии могут выжить и без существенного насилия. Репрессии не нужны, если есть возможность эффективно манипулировать убеждениями общества. В этом случае диктаторы побеждают в игре с информацией, а не в открытой вооруженной борьбе. Только когда равновесие, устанавливаемое ненасильственными методами, разрушается, диктаторы используют насилие. Для оппозиции и общества это сигнал: режим ослаб, лидер некомпетентен.
Во-вторых, так как членам информированной элиты приходится координировать свои решения – «продаться» или противостоять режиму, – в одной и той же ситуации может возникнуть два различных устойчивых равновесия: равновесие с кооптацией элит и равновесие с цензурой независимых СМИ. Подкуп элиты и цензура – это два альтернативных способа гарантировать, что вредная для диктатора информация не достигнет общества. С другой стороны, пропаганда является необходимым дополнением и подкупа, и цензуры.
Пропаганда и компетентность лидера
Но почему люди вообще верят такой пропаганде? Учитывая очевидную склонность диктаторов ко лжи, это вечная загадка авторитарных режимов. В нашей модели пропаганду используют и компетентные, и некомпетентные автократы. Но первым продемонстрировать реальные факты просто, а вторым приходится их фабриковать. Фабрикация информации – занятие дорогостоящее, и некомпетентные лидеры иногда предпочитают потратить ресурсы на другие инструменты – в том числе на повышение уровня жизни населения. Поэтому, если общество видит правдоподобные свидетельства, что лидер компетентен, оно вполне рационально допускает, что с некоторой вероятностью это так и есть.
Более того, если некомпетентные диктаторы сохраняют свою власть, со временем они могут приобрести репутацию компетентных. Такая репутация может помочь автократу пережить временный экономический спад, если он не слишком глубок. Это отчасти объясняет, почему некоторым явно некомпетентным авторитарным правителям удавалось сохранять власть и даже популярность долгое время (вспомните Уго Чавеса). Серьезный экономический спад может привести к свержению правителя, а вот постепенное ухудшение ситуации может и не причинить его репутации серьезного ущерба.
Наконец, наша модель предсказывает, что режимы, сосредотачивающиеся на цензуре и пропаганде, могут увеличивать их относительное финансирование в условиях экономического спада. Когда рост турецкой экономики замедлился с 7,8% в 2010 г. до 0,8% в 2012 г., число журналистов, находящихся в заключении, увеличилось с 4 до 49. Ограничение свободы СМИ после глобального экономического кризиса отмечается в Венгрии и России. И наоборот, в последние десятилетия быстрого роста экономики в Сингапуре и Китае власть перешла от открытого подавления свободы информации к экономическим стимулам для самоцензуры.
Мы имеем дело с разновидностью «информационных» диктатур, которые лучше вписываются в реалии современной экономики, чем азиатский тоталитаризм или традиционные монархические системы. Но модернизация в конце концов подрывает информационное равновесие, на котором держится правление и таких диктаторов. Распространение образования и доступ к информации для более широких слоев населения так или иначе приводят к тому, что диктатору все труднее контролировать взаимодействие между информированными элитами и обществом. Возможно, именно этот механизм и объясняет давно замеченную тенденцию стремления более богатых и образованных стран к политической открытости.
VoxEU.Org, 21.03.2015, Перевели Антон Осипов и Николай Эппле
Авторы – профессор Sciences Po; профессор UCLA