Андрей Панов: Лекарство от вырождения университетов
Что делают акционеры с компанией, в которой собралась посредственная команда менеджеров, не обеспечивающая прибыль? Одни продают акции, другие меняют менеджмент - и так до тех пор, пока компания либо не разорится, либо не начнет снова приносить прибыль.
Что должно делать государство с университетом, в котором собралась посредственная команда профессоров? Вопрос, как выясняется, гораздо сложнее первого. Чтобы на него ответить, нужно определить критерий успеха. Как государство вообще может понять, что университет работает плохо? Репутация настолько важный фактор в образовании, что даже в «протухший» университет, который 10-20 лет назад считался очень престижным, будут поступать сильные студенты. А чем сильнее студенты, тем лучше их качество подготовки на выходе - пусть вопреки, а не благодаря университету.
А если речь идет, например, о факультете программирования? Оценить знания студентов государство не в состоянии. А если проведение оценки делегировано самому университету, то она всегда будет прекрасной. Статистики по трудоустройству в России просто нет. Наукой выпускники-программисты в основном заниматься не должны - значит, по научным публикациям тоже ничего понять невозможно. И лишь через 20 лет, когда в стране не будет ни одной новой разработки и технологичной компании, государство сможет понять: что-то пошло не так.
Поскольку объективно оценить деятельность университетов сложно, их качество в России отдается на откуп ректорам и руководству университета. Ведь в ручном режиме следить за качеством образования чиновники не в состоянии даже в пяти ведущих университетах.
Однако в этой модели есть изъян. В какой-то момент руководителем одной из кафедр в любом университете может оказаться посредственность. Ей часто не нужны хорошие преподаватели и сильные ученые. Через 5-10 лет происходит вырождение кафедры. Через 10-20 - вырождение университета. То же может произойти, если кафедру возглавил профессионал, утративший свою актуальность. Например, потому, что отрасль, в которой он разбирается, просто умерла. Но он цепляется за нее, выстраивает программу, которая учит бессмысленному и т. д.
Именно это произошло с несметным количеством российских университетов, факультетов и кафедр. Кстати, не надо думать, что Россия уникальна - такая проблема стоит перед любым университетом в любой стране.
Рецепт борьбы с расползанием посредственности - высокие зарплаты профессоров и высокие социальные гарантии (по сути гарантия вечного найма), которые достаются только тем, кто внес существенный вклад в науку. Вклад определяется количеством и качеством публикаций, а число профессорских позиций сильно лимитировано. Такая система, с одной стороны, создает стимул для занятия наукой и повышает ее уровень в стране, а с другой - защищает университеты от застоя.
В России этот рецепт не слишком востребован. Ректоров, которые понимают, что в этом рецепте написано, у нас, к сожалению, единицы. Чиновники, может, и слышали о нем, но виду не показывают. Хотя кто, кроме Минобразования, может провести такую реформу в государственных университетах, я не знаю. Впрочем, выход из болота никогда не бывает простым.