Алан Битти: Примитивная экономика - и слабость, и сила России
Первопричина всего - Петр Великий, конечно. С одной стороны, российский царь инкогнито работал на голландских верфях, чтобы добыть для своей страны новейшие технологии кораблестроения. С другой - у дворян, которые ему не нравились, он отбирал имущество такими способами, которые демонстрировали: европейским представлениям о праве собственности еще предстояло утвердиться в России.
России традиционно свойственны и восхищение, и неприязнь к иностранным идеям и институтам. Последнее чувство обычно берет верх в трудные времена. Эта любовь-ненависть отчасти объясняет трудности, с которыми сталкиваются Европа и США, пытаясь повлиять на политику России в отношении Украины.
В Вашингтоне и европейских столицах обдумывают меры экономического воздействия, способные принудить Москву к отказу от поддержки донецких мятежников. Но такие меры не будут эффективны, поскольку Россия готова следовать слишком ограниченному набору экономических норм и слишком мало вовлечена в различные международные организации. Будучи нефтегосударством, Россия может себе это позволить.
Из всех крупных экономик мира Россия, пожалуй, меньше остальных заинтересована в участии в международных экономических институтах, особенно в тех, которые требуют от членов обязательного соблюдения некоторых правил. Россию зачем-то пригласили в «восьмерку» в порыве ложной уверенности, что это поможет ее превращению в еще одну преуспевающую демократию. Россия мало чего добилась кроме того, что поставила других членов клуба в неловкое положение, так и не став таковой.
Членство в G8 дает мало выгод, если не считать престижа, и практически не требует расходов, если не считать времени, потраченного на бесконечные встречи и составление коммюнике. Приостановка членства России в «восьмерке» в марте не вызвала особых эмоций в этой стране.
Это напоминает 2008 год, когда главы «двадцатки» на саммите дали беспрецедентное обещание не допустить торгового протекционизма, чтобы избежать повторения Великой депрессии. Москва выждала менее 36 часов после подписания коммюнике и объявила, что повышает импортные пошлины на автомобили.
Другие страны осознают, что добиться от России соблюдения торгового режима трудно. Россия вступила в ВТО в 2012 г., став последней крупной державой, вошедшей в эту организацию, и с тех пор большую часть времени проводит, пытаясь уклониться от обязательств и выстроить собственный торговый союз с соседними вассальными государствами.
С этой точки зрения Россия - довольно типичный экспортер углеводородов, для которых правила торговли вообще и ВТО в частности несущественны. Саудовская Аравия вошла в ВТО лишь в 2005 г., став 145-м членом организации. Иран так и не вступил. Ливия начала переговоры в 2004 г. в рамках проекта по сближению с США и Европой после теракта 11 сентября, но даже не смогла подать меморандум, нужный для начала переговоров по существу.
Непросто давить извне на поставщиков нефти и газа, у которых рынок сбыта - весь мир, а спрос не сильно зависит от цены. Ни одна страна не введет в одностороннем порядке высокие импортные пошлины на углеводороды, чтобы наказать экспортера. Все, что остается, - полномасштабные скоординированные торговые санкции. Чтобы спровоцировать международное эмбарго, государству нужно вести себя куда хуже, чем Россия сейчас. В случае Ирака, чтобы добиться санкционированных ООН ответных мер, потребовалось вторжение в Кувейт. Но даже тогда эффективность санкций была подорвана контрабандой и коррупцией.
Можно возразить, что поставки газа зависят от того, куда проложены трубопроводы. А они связывают Россию не с таким уж большим количеством стран. Но Европа настолько зависит от российского газа, что эмбарго на его поставку будет означать взаимное уничтожение.
Это не та битва, которую одна из сторон в состоянии выиграть на официальном уровне противостояния. Зависимость России от несырьевого импорта из-за слабой производственной базы и недоразвитой сферы обслуживания теоретически делает ее уязвимой к санкциям в ряде сфер. Но даже если Запад на это и пойдет, европейский экспорт будет замещен китайским. Что говорить, Франция отказалась от идеи отменить поставку военного корабля «Мистраль», что в любом случае вряд ли сильно ударило бы по российской военной мощи. Вот очередная иллюстрация того, как трудно поставить принцип выше меркантильных соображений.
Так что речь о двух вариантах. Первый - нарастить объем финансовых санкций в отношении отдельных лиц и, может быть, даже частично изолировать Россию от международной финансовой системы. Это были бы крайне эффективные меры, если бы они сработали. Но их действенность невозможно предугадать из-за возможных побочных эффектов.
Второй - сидеть и ждать, пока инвесторы и финансовые рынки сделают за ЕС и США всю работу. Падение на биржах и отток капитала из России уже встревожили некоторых близких друзей Владимира Путина и угрожают стране нехваткой инвестиций.
Но пока добываются нефть, газ и прочие ископаемые - пусть неэффективно и с большими затратами, - у Путина будет достаточно денег, чтобы продолжать покупать поддержку общества.
Слабость России, ее однобокая примитивная экономика в таком контексте становится ее силой. Москва не может бросить экономический вызов развитым странам, но и последним сложно использовать институциональные механизмы для давления на Москву. Трудно сказать, насколько горд был бы Петр Великий, увидев сегодняшнюю Россию, но можно утверждать, что унаследованная от него двойственность в отношении к современности по-прежнему жива.
FT, 23.07.2014, Антон Осипов